Акция футбольных фанатов на Ленинградском шоссе в Москве стала демонстрацией недоверия к представителям закона. Ряд экспертов считают этот протест одним из показательных случаев, когда люди, вместо того чтобы обращаться напрямую к чиновникам, предпочли выйти на улицу. Все чаще решать проблемы удается только через скандалы. К чему это ведет – разбирался корреспондент "Вести ФМ" Николай Осипов.
Толпа футбольных фанатов шла по Ленинградке после убийства Егора Свиридова, требуя наказать виновых. Дело даже не в том, что подозреваемый - выходец с Кавказа, а они фанаты, хотя на это сейчас многие упирают, дело, если подумать, в деталях.
Вдова убитого Егора Свиридова подробно описывала события после убийства: как она приехала в УВД, как пришлось долго ждать, пока до нее дойдет очередь; как ее отпустили и обещали позвонить, но не позвонили; как отказывались выдать тело мужа и как пошел слух, что со стороны подозреваемых уже идет давление на следствие, их пытаются выгородить. Простой человек в такой ситуации практически беспомощен, он остается один на один с системой, а похожие истории напоминают, преступника, действительно, могут оправдать. Так уже было в известной теперь станице Кущевской, о которой узнали только лишь благодаря общефедеральному скандалу.
За убитого Егора Свиридова тоже решили массово вступиться его товарищи. А массовая форма протеста более действенна, рассуждает директор Института социально-экономических проблем народонаселения РАН Алексей Шевяков:
"За малейший проступок могут посадить в тюрьму, а когда людей убивают, их почему-то отпускают, это происходит сплошь и рядом и, конечно, это вызывает раздражение. Станица Кущевская - типичный пример. Что творится на дорогах: выскакивают какие-то люди из машин, бьют водителей, стреляют и уезжают, и мы не знаем, что происходит. Нас только уверяют, что какое-то ответственное лицо берет это под личный контроль. И все, и тишина…"
Можно выйти на улицы и быть замеченным прессой, можно рассказать о своих проблемах в Интернете - весьма популярная в последнее время форма протеста. Тем более, что Интернет более доступен, чем дверь чиновника.
Недавний пример: в блогах появилась история о Филатовской больнице, о том, как отец устраивал ребенка туда, просидев 6,5 часов в очереди, о том, как матери спят на стульях рядом с детскими кроватками. В Минздраве тут же обещали модернизировать детские клиники. Что под этим подразумевают, угадать трудно, но эффективность скандала очевидна.
Еще один пример - рукоприкладство Филиппа Киркорова, который повинился только после публичного скандала. Для пострадавшей скандал был инструментом воздействия, иначе, как многие уверены, дело бы замяли.
Скандал становится привычной формой решения проблем. На всех уровнях. Нужна справка из какого-то учреждения: не поскандалишь не получишь. Хочешь обменять в магазине бракованный товар - опять скандал, не поделил дорогу с другим водителем - обязательно скандал, причем все чаще с применением оружия. Убийства и ранения в дорожных конфликтах стали происходить едва ли не чаще, чем ДТП. Роль закона почти везде формальна, продолжает Алексей Шевяков:
"Законные пути решения проблем работают тогда, когда работают законы, а если законы не работают или работают выборочно, то тогда и начинают работать вот эти пути, потому что законы не работают, это от обреченности получается".
В редких случаях эта обреченность порождает еще более драматические события. За оружие берутся пенсионеры. Шокирующий пример из Нижнего Тагила - пенсионер-инвалид Сергей Рудаков, отчаявшись добиться повышения выплат от социальных служб, пришел к чиновникам с карабином и начал стрелять в них, а потом застрелился сам. Это уже не протест и не скандал, это открытая агрессия, порожденная беспомощностью простого человека.
Пенсионеры - категория людей, о которых вспоминают только перед выборами, их социальная группа проявляет себя лишь на архаичных коммунистических демонстрациях. Им труднее выйти и заявить о себе. Молодежные движения более активны, что и доказывает история с убийством Егора Свиридова. А эксперт в области прав человека, руководитель Центра социологии прав человека Института социально-политических исследований РАН Михаил Савин дает долгосрочное предостережение, ведь это протест не одного дня:
"Это длящийся протест, он не сиюминутный: раз перекрыли, покричали и все. Такие вещи не забываются. Скоро будут похороны этого болельщика, похороны всегда проявляют себя, когда эмоции достигают наивысшего предела, в том числе и протестного, там может что-то произойти".
Протестные объединения происходят и по национальному признаку. Приезжие, включая и кавказцев, уже давно поняли, что только объединение в группу будет для них полезным. Это тоже форма протеста - они верят в поддержку земляков, но не в силу закона.
И не многие из участников различных конфликтов думают о том, чтобы законным образом пойти к нужному чиновнику даже не с просьбой, как многие привыкли, а с требованием решить его проблему. Одна половина просто не знает куда идти, другая знает, но абсолютно уверена в бесполезности этого похода. И потому людям остается только одно: скандалы, протесты, конфликты, после которых, по диким законам природы, выживает сильнейший.
