В Финляндии новый случай изъятия ребенка у русской матери. Сына Вероники Стопкиной органы опеки без предупреждения родителей забрали прямо из школы. И если с русскоязычными семьями подобное уже случалось, то для отца мальчика — финна — действия его властей стали полной неожиданностью. Что послужило поводом и в каких условиях в итоге оказался ребенок?
Томас просто не вернулся домой из школы. Матери мальчика Веронике Стопкиной сообщили, что ее 10-летний сын в безопасном месте. Сообщили учителя, которым ребенок якобы пожаловался, что дома его обидели, и которые передали Томаса финским социальным службам.
"Нам сказали, что Томас пошел к директору и пожаловался, что дома его наказывают. Мне он сказал, что обиделся, что мы не повели его на кружки. Я сказала, что школа на первом месте, надо сделать уроки, а потом кружки", — говорит Вероника Стопкина.
За 4 года из русскоязычных семей социальные службы Финляндии изъяли более 70 детей. Часто — по самым незначительным и даже надуманным поводам, без какого-либо расследования и тем более без решения суда. У Анастасии Завгородней забрали четверых детей: старшая дочь в школе обмолвилась, мол, папа шлепнул. У Альбины Касаткиной отняли сына и дочь — новая жена бывшего мужа донесла, что мать якобы бьет детей, и неважно, что ни одного синяка. Александру Фомину с 10-летней дочерью финские власти разлучили после того, как девочка пожаловалась учителям: мама отказывается покупать велосипед и собаку.
"Из документов сразу понятно, что мама русская. В Финляндии у финского Минздрава есть рекомендации преследовать именно русских родителей, которые, по версии финского Минздрава, якобы избивают своих детей регулярно", — отметил Йохан Бекман, правозащитник, публицист.
Вероника Стопкина – хоть и русская — гражданка Эстонии, муж Раймо Хикель — подданный Финляндии. Семья, как принято говорить, благополучная. Кроме 10-летнего Томаса еще трое сыновей: 22, 12 и 6 лет. Когда и как долго мальчик может общаться с родными, теперь решают сотрудники частного детского дома, куда власти отправили Томаса. Мать — в слезах.
На Рождество Томас прислал маме самодельную открытку и две фотографии. На одной видно, что у мальчика фингал под глазом, на другой — синяк на ноге. Понятно, что в детском доме ребенку явно небезопаснее, чем в семье.
Финские социальные службы призывают родных Томаса сохранять спокойствие, обещают во всем разобраться, но, по традиции, не спешат: уже полтора месяца как мальчик, у которого есть любимая и любящая семья, живет в приюте для сирот только потому, что у него русские корни.
