Без малого месяц в Москве находятся мощи святителя Николая, привезенные из Бари. Понадеявшись на спад интереса и на длинные выходные, обозреватель сайта Вести.Ru решила отправиться в микропаломничество.
- Я готова пойти к мощам или поехать в магазин.
- А можем постараться успеть и то, и другое.
Я знаю, звучит цинично, но именно такой разговор состоялся у меня с подругой в прошлую среду вечером. Я бы, признаться, вообще не пошла. Не люблю скопления людей, очереди, суету в них. Да и мощи святителя Николая есть и в московских храмах. И не в одном. Но была одна деталь, не дававшая мне покоя с того времени, как святыню привезли в Москву: два молодых человека, очень спокойно и даже прохладно относящихся к христианству и к поклонению мощам, вышли от них совершенно потрясенными, преображенными каким-то плохо поддающимся рассудочному объяснению счастьем.
Словом, интересно.
План был хорош: в пятницу с утра пораньше позаботиться о пище духовной, а позже, раз уж вышли из дома, не забыть и о хлебе насущном. И только после этого я стала читать рассказы очевидцев. Они, надо признаться, разнились в деталях настолько, что создавали, скорее, сумбур в голове, чем структурировали задачу. Тем не менее, несколько пунктов я для себя уяснила: стоять придется часа четыре, ехать сразу до "Парка культуры", не ходить в рабочие дни, лучше в воскресенье и то во второй половине дня (иначе рискуешь простоять в очереди до 8 часов). С собой взять шоколадку и бутылку воды. Это все.
Понадеявшись, что 12 июня отдаленно похоже на воскресенье, мы решили поехать часа в два. К этому времени я металась по квартире, собирая очки от солнца, лекарства, паспорт, пресс-карту, зонтик, куртку (если похолодает), крем с защитой от солнца 50, шарф (если похолодает, но не сильно), солнечные очки... На второй паре очков взяла себя в руки и вышла из дома.
На светофоре у метро "Парк культуры" собралась приличная толпа. Впрочем, оказалось, что большая часть народу шла на мост и дальше - к развлечениям. За нами на набережную потянулись жалкие крохи. Зато навстречу шли десятки зазывал приобщиться к речным круизам.
"Интересно, они правда думают, что среди тех, кто целенаправленно ехал к мощам, хотя бы один человек решит изменить маршрут?" - вопрос был, скорее, риторическим.
Надо признать, что подсказки сработали отлично, и мы быстро подошли к металлоискателям. Из трех работал, конечно, один (хотя полицейских возле него было больше десятка). Досматривали тщательно, поэтому из 7 человек образовалась очередь. Но смысл в их действиях был: на асфальте лежала груда изъятого: алкоголь, вода в стекле, ножи...
Мы прошли беспрепятственно. Хотя моя бутылка из экопластика, выданная на "Евровидении", вызвала смутную тревогу у полицейских, они допустили нас обеих. Огляделась - очереди не было. Идти, тем не менее, пришлось по огороженному решетками участку набережной. Через каждые 5 метров охранник, через каждые 300 метров - автобусы для отдыха, туалеты, палатки с едой. Небесная канцелярия, обещавшая после двух часов дня дожди, хмурилась небом, но и только. Было не жарко, не холодно.
"Слишком удачно", - подумала я. И мы почти сразу уперлись в край очереди. Впрочем, все выглядело вполне благоразумно и цивилизованно: кругом стояли люди явно верующие, но без оголтелости и излишеств - новость почти приятная для социопата. Конечно, не обошлось без нескольких мятущихся, мечтавших проскочить побыстрее человека на два, но опередить остальных. Еще непрестанно шли какие-то тетки с детьми подросткового возраста, велосипедами, самокатами, скейтами. Они настаивали на том, что "с детьми положено без очереди". Возражать означало затрачивать силы, и мы ничего не возражали.
В этот момент раздался страшный скрежет металла об асфальт. Содрогнувшись, оглянулась: оказалось, буквально через несколько человек после нас поставили загородку. Тут я вспомнила, что очередь перемещается "отсеками". Первый прошел, в освободившийся загон отправляют следующую партию.
С того момента стояния лязг решеток и охрана преследовали нас до конца. А вот автобусы для отдыха кончились в самый неподходящий момент, когда организм стал осознавать, что неплохо было бы продышаться, перегруппироваться, но отчего-то на вторую часть набережной их не хватило. Не было также ни одной лавочки (их вообще не было на протяжении всего паломнического пути. Видимо, организаторы рассудили так: пришел стоять - стой).
Внутри стало зудеть раздражение, как раздался громкий голос, верно интонирующий тропарь святителю. Раз, затем другой мелькнули рыжие волосы, борода. И вот уже он виден весь. Батюшка:
- Братие и сестры! Берите: основная молитва святому угоднику - тропарь. И перевод есть. А если у кого вопросы появятся - внизу телефон. Листовочка одна на двоих.
Я мгновенно оживилась, подыграла:
- Телефон самого святителя Николая? Прямой?
Батюшка рыжевато улыбнулся, шутку оценил, а телефон "внизу" начинался с московского кода. Сомневаюсь, что святой выбрал именно российского оператора, проверять пока не стала. Но листовочку берегу на крайний случай.
В разговорах (я мгновенно организовала вокруг себя кружок слушателей) пролетело два часа. Стала давать знать себя усталость: но мы уже стояли в довольно плотной толпе, к нам в загон неосмотрительно подгрузили следующую по пятам группу. Тут появился второй улыбчивый и не менее рыжий священник. По масти их что ли подбирают на дежурства:
- Сколько еще стоять? - Легко перекричала бабулек с вопросами о записочках, свечах, масле и далеко ли от храма до входа в метро.
Сочувственно глянул:
- Более-менее час.
Так и вышло. Всего мы провели в стоянии 3 часа с минутками. Последние отрезки этапа давались совсем сложно, поскольку группы внезапно объединили в толпу. А по параллельному проходу непрестанно шли женщины в окружении малолетних детей. Завидный бум рождаемости в отдельно взятом районе столицы.
На подходе к храму нас ждал еще один досмотр.
- Колющие, режущие предметы есть?
- Я - журналист! - Сама себя удивила ответом, не то, что полицейского. Он, засмеявшись, пропустил.
С этого момента я планировала сосредоточиться, сконцентрироваться на главном. Не тут-то было. Очередь внезапно атаковали толпы добровольцев. Скажу откровенно: если бы их было раза в три меньше, и то много. А так... В основном волонтерами стали молодые и явно не подготовленные к этому люди. Их, безусловно, проинструктировали, как выстраивать паломников, куда нам сворачивать, и что передвигаться мы должны непременно парами. Но никто не предупредил, насколько сложной бывает работа с людьми. Причем, с людьми абсолютно разными и по духу, и по менталитету, и по запросам к мощам. И, конечно, по психическому здоровью.
Есть и еще один немаловажный нюанс, о котором знают только те, кто часто соприкасается со святынями: находиться в таком месте бывает очень непросто, и в самый неожиданный момент слишком большая эмоциональная нагрузка сказывается непредсказуемым образом.
Словом, многие очевидно не выдерживали собственного внутреннего состояния, что, неизбежно, выливалось на окружающих. В храме было суетно и громко - каждые два метра волонтеры одергивали паломников православно-истошными криками: туда встать, плотнее построиться, идти по стенке, кучнее, быстрее...
Закрыла лицо руками, заткнула уши. Хотя бы в эти последние минуты мне непременно надо было вспомнить людей из "особого списка": больным - здоровья, выпускникам - сил, детям моим мудрости, ну и себе - что осталось, хотя бы немного, ненадолго. Но волонтеры пробились. Последнему, правда, совсем не повезло, когда он попробовал дернуть меня за рукав. Поймав взгляд, исполненный глубоких чувств, испуганно сделал шаг назад...
Мы подошли к мощам, когда было окончание молебна с акафистом: читалась молитва святому Николаю. За оградкой я постаралась опуститься на колени:
- Если хотите молиться, идите туда, где огорожено. Здесь я вам стоять не дам! - Девочка, годящаяся мне в дочери, истерично блажила во весь голос. Рядом с ней действительно не было никого, кроме меня. Ей так сказали: тут должно быть пусто.
- Прекрати орать, — прошептала я настолько страшным голосом, что она затихла.
На выходе я прокручивала в голове весьма жесткие фразы окончания этого репортажа. Привычно глянула сообщения, мгновенно увидела от друга, которому последний месяц стараюсь отвечать сразу же: "С праздником, Машенька! На сегодняшний день новости хорошие. Он в сознании. Отвечает на вопросы (кивком). Пытается что-то губами проговаривать. Всех помнит".
Я не верила своим глазам. Речь шла о знакомом, больше месяца находящемся в глубокой коме. И, как человек, недавно вернувшийся оттуда, я все это время старалась помочь его близким консультациями, рассказами о пережитом.
Его имя было в моем списке одним из первых.
Я поняла, о чем рассказывали месяц назад молодые люди.
