Сирийский флаг над Пальмирой взвился 28 марта, а уже 29-го я увиделся с президентом Сирии Башаром Асадом. Повод — эксклюзивное интервью международному информационному агентству "Россия сегодня" с отдельным фрагментом специально для "Вестей недели".
В свои 50 Башар Асад — в великолепной форме. Это поджарый и элегантный человек, говорит эмоционально и тем самым – заразительно. Он смелый, а его мысль глубока и проработана. Президент Сирии уверен в победе над оккупантами-террористами. О будущем высказывается твёрдо. Понимает свою ответственность и верит в силы своего народа.
Одна деталь: до интервью пресс-служба главы государства не просила показать вопросы, хотя вопросов было много — целых 25. В итоге разговор длился больше часа. Могли бы и продолжать, но я заставил себя внутренне сказать "стоп", дабы сохранить возможность обратиться за интервью ещё раз.
Разумеется, начали с Пальмиры, которая, что важно, была освобождена уже после вывода из Сирии большей части российской военной группировки. Башар Асад с удовольствием иронизировал над президентом Олландом и премьером Кэмероном, которым словно рты заклеили, когда сирийская армия выкурила из Пальмиры ИГИЛ.
- Пока эту новость не усвоили. Может, уже поняли, но не хотят верить. Уже прошло целых два дня после освобождения Пальмиры, а некоторые страны, предполагаемо вовлеченные в борьбу с терроризмом или являющиеся частью международной американской коалиции, до сих пор не дали своих оценок. Скажу ясно — это режимы Франции и Великобритании, от которых мы пока не слышали комментариев. Причины? Оккупация Пальмиры террористами почти год назад стала провалом коалиции, ее несерьезности в борьбе с терроризмом, прежде всего с ИГИЛ. Освобождение же Пальмиры шло при поддержке России, что тоже говорит о несерьезности американской коалиции. Как мы этого добились? Очень просто. Прежде всего, благодаря нашей воле полностью очистить Сирию от террористов. Это даже не обсуждается, ведь нет никаких вариантов сохранить Сирию, кроме как бороться с терроризмом. Конечно, политический процесс тоже важен, но борьба с терроризмом — главное. И воля у сирийского народа есть. Сирийская армия при поддержке друзей освободит каждый регион. Главную помощь нам оказывает российская армия, а еще наши друзья в Иране, "Хезболла" и другие группы, сражающиеся на стороне сирийской армии, — сказал Асад.
Если взглянуть на карту, то становится ясным, что Пальмира — стратегический полустанок на полпути до восточного Дэйр-эз-Зора. В этом городе уже больше года в жесткой блокаде держатся примерно 250 тысяч горожан — боль для всей Сирии. Пальмира открывает направление туда и на Ракку.
- Конечно, после освобождения Пальмиры нужно двигаться в ближайшие районы, которые ведут к восточным частям страны, например, Дейр-эз-Зору, — говорит Башар Асад. — В то же время нужно начать работу в направлении Ракки, которая является сейчас главным оплотом ИГ.
Если совсем сжато и буквально: Башар Асад в этом интервью точно заявил, что беженцы спасаются от террористов и разрухи, усиленной западными санкциями.
Общий размер ущерба Сирии от войны Асад оценивает в сумму более 200 миллиардов долларов. Из иностранных компаний, которым предложат заказы по восстановлению Сирии, приоритет будет отдан прежде всего российским, а также китайским и иранским.
В переходном правительстве национального единства будут представлены и оппозиционные силы, лояльные государству.
Федерализация для Сирии неактуальна.
Черновик новой конституции Сирии будет готов через несколько недель. Процесс обсуждения не может быть быстрым.
Башар Асад доволен активностью народа в подготовке к парламентским выборам 13 апреля.
Президент и в будущем должен избираться прямо, а не в парламенте, сам Асад выборов не боится — и в срок, и досрочных, если их идея в принципе будет поддержана народом.
Военные успехи сирийской армии ускоряют политическое урегулирование, в то время как Саудовская Аравия, Турция, Франция и Великобритания делают ставку на военное поражение правительственной армии с целью навязать свои условия на переговорах.
Лидер Турции Эрдоган — агрессор в отношении Сирии.
Ход перемирия Башар Асад оценивает на четыре с плюсом.
Миротворцы ООН стране не нужны.
Военные базы России в Сирии стране необходимы. Никаких других военных баз там не будет.
Решающей на сегодняшний день остаётся российская помощь, воинская группировка РФ остаётся соразмерной задачам борьбы с терроризмом.
Президент Асад благодарен каждому гражданину нашей страны за поддержку, поскольку именно она стала для Путина основой для принятия решений.
Но все же то, что происходит в Сирии, — уже, безусловно, часть великой истории древней цивилизации, которой шесть тысячелетий. А у Башара Асада в ней — особая роль. Вот я и спросил, как он сам оценивает ее и каким хочет остаться в трудах летописцев?
- Не смею оценивать сам себя, но, если позволено господам историкам советовать, то, наверное, я оказался первым в ряду тех, кто сохранил страну перед лицом террористической агрессии – той, что сопровождалась зверствами по сути и по форме, агрессии — неслыханной ни в прошлые десятилетия, ни в прошлые века, — говорит Асад. — Ну, и я был человеком, который сохранил регион, исходя из того, что Сирия является ключевым государством в регионе. И если бы это государство распалось и наступила анархия, то она распространилась бы на весь наш регион. Это определенно. Вот таким бы я пожелал остаться в истории.
В подтверждение слов Башара Асада о сохранении страны 3 апреля пришла новость об освобождении от террористов христианского города в Сирии Эль-Карьятейн, что расположен на шоссе Дамаск — Пальмира.
У этого города с 40-тысячным населением в нынешней войне с террористами — незавидная судьба. 20 августа боевики ИГИЛ (запрещена в РФ)сравняли там с землей монастырь Святого пророка Илии. Уникальному памятнику раннего христианства — полторы тысячи лет, но бульдозеры варваров не пощадили ни его, ни каменные надгробия на монастырском кладбище. Христиан, прятавшихся в монастыре, угнали в Ракку.
Мой следующий вопрос президенту Сирии Башару Асаду касался его опыта. Какой бы совет он дал президенту страны, оказавшейся в такой же ситуации? Интересно, что ответ я получил более широкий, чем ожидал. Вслушайтесь!
- Во-первых, я бы не желал ни одному государству, ни одному народу пройти через то, что прошла Сирия. Это нечеловеческие испытания. Ведь мы сегодня живем в мире, где нет ни международного права, ни морали в политике. Что угодно может случиться в любом месте планеты. А опыт Сирии — в том, что любое проявление фанатизма, будь то религиозного, политического, или одержимость любой идеей — разрушительны для общества. Необходимо избегать фанатизма на пути построения обществ. Вот долг государства, обязанность общественных структур и каждого гражданина.
Во-вторых, если все же случится подобный или любой другой кризис в какой-либо стране, то любой государственный деятель, прежде всего, должен знать, что главный защитник страны – народ. И при выборе плана действий для разрешения кризиса необходимо, чтобы план этот отвечал обычаям и традициям народа, его истории, его насущным чаяниям. Решение не может приходить из-за рубежа. Из-за рубежа к тебе на помощь могут прийти друзья, как у нас случилось сегодня – из России и Ирана. Но если нет внутренней воли и добрых отношений народа и государства, то решение по выходу из кризиса не найдётся. А самый важный урок, который мы выучили, хотя известно было это давно, в том, что Запад нечестен. Западные страны не искренни. Их политика — далека от принципов, от международного права и ценностей ООН. На Запад нельзя полагаться при решении любой проблемы. И в то же время, чем лучше у тебя друзья, тем быстрее и с наименьшими потерями достигается решение. Поэтому каждому государственному деятелю нужно уметь выбирать дружественные государства – те, что будут с ним и в период кризиса.
Но каково самим сирийцам и президенту Асаду как человеку и политику, когда он каждый день видит и узнает, как гибнут его люди, скитаются в руинах или в отчаянии бегут за море в поисках лучшей жизни?! Невозможно же это не пропускать через себя, оставаясь без эмоций! Так как президент Сирии справляется со своими чувствами, с такой ответственностью и что его поддерживает? У президента Башара Асада я так и спросил.
- Совершенно верно. Мы в таком состоянии ежедневно и ежечасно. То новость об убийстве невинного человека или ранении, то о гибели солдата в бою. Вне зависимости от причины трагедии, ты, прежде всего, думаешь именно о случившемся. И о том, что сейчас переживает его семья, их чувствах, быте и всём остальном. Ведь жили с родным человеком многие годы. Это — каждый день. Такое положение для нас, сирийцев, если честно, очень болезненно. Но если ты на ответственном посту, то приходится превращать эмоции и боль в работу. И тогда главный вопрос к ответственному лицу в данной ситуации — что ты делаешь, как защищаешь того, кто уцелел, как защищаешь тех, кто скоро может стать новой жертвой? Отсюда два момента, что ведут к реальным результатам в защите страны: первый — борьба с терроризмом, и это аксиома. Второй — политическая работа с целью прекратить то, что сейчас в Сирии. Сюда относятся международные переговоры и переговоры с боевиками, готовыми вернуться в лоно государства и к нормальной жизни. В этом за последние два года мы серьезно преуспели. Но в этих сложных условиях остался главный вопрос: где взять силы, чтобы вынести этот груз? Я говорю, прежде всего, о людях на ответственном посту. Так вот, если ответственность на тебе, то твои настоящие силы, особенно духовные и физические, это, в первую очередь, опора на народ. И мы, сирийцы, как чиновники и как граждане черпаем силу в семьях погибших, раненых в Сирии, потому что именно они заплатили самую высокую цену. И это постоянно напоминает нам, что сделали они это ради родины. Несомненно, именно духовная сила этих семей позволяет тебе оставаться работоспособным и действовать во имя решения проблемы.
Когда я слушал эти слова Башара Асада, то думал, сколь натурален и глубок этот человек, сколь способен он чувствовать боль простых людей и как мудро он распоряжается своей ответной болью, превращая ее в бесконечную энергию во имя своей страны.
Но все же рано или поздно война закончится, а Сирия из нее выйдет уж точно не той, что прежде. Вот я и спросил у президента Асада, какой Сирия будет такой?
- Считаю, что перемены, о которых вы говорите, идут несколько последних лет. Вначале война стала ударом для большого числа сирийцев и повела их по очень опасным направлениям. Из-за тех средств массовой информации, что выдумывали небылицы, и из-за собственной неспособности понять происходящее, которое было словно в тумане. Сегодня картина ясная. Думаю, изменение произошло, благодаря пониманию того, что фанатизм невозможен в такой многоцветной стране, как Сирия. У нас большое разнообразие – этническое, религиозное, общинное. Чтобы Сирия была, если мы действительно хотим, чтобы она была, мы должны жить друг с другом вместе в любви — реальной, а не притворной. Такую любовь мы начинаем в сирийском обществе вновь замечать. Думаю, что если мы смогли решить этот кризис миром, тогда и сирийское общество станет лучше. Сирия же сможет еще ярче играть свою историческую роль – ту, что была ей всегда присуща во всём регионе. А эта роль, понятная обществу, будет влиять и на другие народы, ведь мы — один регион, одни люди, схожие традиции. Мы влияем друг на друга и как арабские государства, и как исламские государства. В таком смысле Сирия очень важна. Что касается нашей внутренней жизни, то её тоже окрасит любовь, что скажется и на внутренней политике. Ну, а политическими партиями будут двигать, прежде всего, наши собственные интересы, а не ослепление Западом. Вот главное в образе Сирии после кризиса.
Не скрою, когда я отправлялся в Дамаск, меня мучал вопрос — тот ли Башар Асад человек, с которым Владимир Путин, не имея в новой ситуации даже каких-либо письменных межгосударственных соглашений, просто под честное слово, а с Путиным и вся Россия, все мы, — так можем ли мы с Башаром Асадом идти на большое, огромное дело. Сдюжит ли? Ведь танго танцуют двое, а в Сирии риск куда больше, чем просто отдавленные ноги. От союзника зависит много. Ну, если хотите моё мнение, и это главный ответ, который я получил в ходе всего интервью: Башар Асад — крепкий перец.
