В масштабный международный проект Зельфире Трегуловой предложил ввязаться Мартин Рот, директор лондонского Музея, в собрании которого находится русские украшения, театральные костюмы и декорации, ткани, скульптуры, живопись: "Этим удивительным сотрудничеством наш музей вступает в новую эру отношений с Россией: мы начинаем процесс не просто культурного обмена, но совместного создания новых культурных ценностей. Россия — страна контрастов, до сих пор для многих покрытая завесой тайны". Выставка, которая должна открыться в 2020 году, расскажет о русском национальном костюме, советском авангарде, романтизме и перестройке.
- Как возникла идея показать влияние нашего искусства на мировую моду?
- Во-первых, я хочу сказать, что Мы уже начали работу над этим проектом. И наши кураторы сейчас планируют поездки в Петербург и посещение московских музеев для подбора первоначального материала, хотя выставка планируется в 2020-21 годах. Идея русского издания журнала Vogue. Он обратился с этим предложением в Музей Виктории и Альберта, и музей Виктория Альберта предложил в качестве главного российского партнера Третьяковскую галерею.
Нас действительно связывают очень теплые, очень дружеские отношения с этим знаменитым лондонским музеем. Я в бытность заместителем директора Музеев Московского Кремля занималась организацией двух замечательных выставочных обменов с этим музеем. Мои сотрудники из Третьяковской галереи сейчас один за другим ездят туда на стажировки. Связи прочные, давние, тем более что Музей Виктории и Альберта всегда интересовался русским искусством и всегда старался его показать. Достаточно вспомнить блистательную выставку, посвященную Дягилевским балетным сезонам. Они хранят одну из лучших коллекций, связанных с Дягилевской антрепризой.
И вот, подумав, мы сказали, да, будем заинтересованы быть одной из сторон этого проекта. И когда я стала говорить со своими кураторами, выяснилось, что они давно уже задумывались об организации подобной выставки, правда, на материале в первую очередь 1-й половины XX века. А тот проект, о котором идет речь, захватывает весь XX век. Но мне кажется, что тема действительно лежит на поверхности. И я думаю, что мы будем говорить не только о влиянии на моду или о роли русских формирований или русского искусства, русских влияний на формирование европейской моды. Я могу привести один простой пример. Когда мы делали в 2011 году выставку Поля Пуаре в Музеях Кремля, меня поразило одно из самых первых его платьев из белого жаккардового шелка, которое представляло собой кусок ткани с вырезанным для горловины отверстием и двумя боковыми швами. И это была революция в моде XX века и невероятный художественный жест. Я думаю, что и Вы, и я были бы счастливы одеть такое платье сейчас и выглядели бы очень стильно и одетыми по последнему слову моды. Так вот, это платье он придумал, вернувшись из России после того, как проехал по нашей стране, познакомился с тем, что такое русский костюм, в частности, русская рубаха. И таких примеров множество.
Нам бы хотелось вообще сказать о России как вдохновительнице очень многих художественных тенденций XX века, в данном конкретном случае тех тенденций, которые, в конце концов, вылились в работе кутюрье, или ювелиров, или тех, кто создавал стиль эпохи. И понятно, что русские художники, работавшие на Дягилева, или такие художники, как Гончарова, или Дом Эрфе, Ирина и Феликс Юсуповы, и мастерские, организованные в Париже великой княгиней Марией Павловной, и мастерские, которые следовали традициям вологодских кружевниц и представляли потрясающие фрагменты кружева и кружево для таких знаменитых домов, как Дом Шанель. И одним из экспонатов этой выставки станет волшебное черное платье Шанель 1929 года, хранящееся в Музее Виктории и Альберта, которое все оформлено кружевом из той самой мастерской, созданной великой княгиней Марией Павловной.
Мы хотели показать роль балетных сезонов, роль русской эмиграции. И мне очень нравится название этого раздела "Красота в изгнании". Тот интерес к России, к русским первоисточникам, который возник в эпоху перестройки, влияние кино, и в частности, фильм "Доктор Живаго", который, наверное, сегодня многими воспринимается, как нечто довольно далекое от той реальной атмосферы предреволюционных и революционных лет, но который сыграл огромную роль в интересе к России, в том числе и со стороны модных домов.
Мы бы остановились на каких-то очень важных и ярких фигурах, таких иконах стиля, в частности, на фигуре уже, если говорить о послевоенном времени, Рудольфа Нуриева, и многом-многом другом, крайне интересном. Мне кажется, для нас это сотрудничество с Музеем Виктории и Альберта — еще и возможность, внеся глубокое знание об искусстве этого периода, самим напитаться теми знаниями, которые есть у Музея Виктории и Альберта, тем умением делать выставки, которые становятся невероятно популярны и при этом ни на йоту не опускают планку стандарта, идя на потребу каким-то простым зрительским вкусам.
Мне кажется, что здесь вот это объединение экспертизы и с нашей стороны и со стороны Музея Виктории и Альберта может привести, явно приведет, к очень интересному результату.
- Пока не представляю в Третьяковке, что можно было с ребенком лечь на пол и смотреть то, что на потолке показывается, как это было однажды в Лондоне в том же Музее Виктории и Альберта.
- Ну, сидеть на полу уже можно. Можно запрокинуть голову и посмотреть на потолок.
- Фотографировать еще не всегда можно. В Пушкинском с этим проще.
- Знаете, на выставках очень сложно фотографировать, потому что мы подписываем соглашения с владельцами экспонатов. Понятно, что такие проекты – это проекты, которые будут включать в себя произведения из самых различных музеев и России, и Европы.
- Включать частные коллекции.
- Да, включать частные собрания. И очень часто в соглашениях об организации выставки прописывается, что фото и киносъемка запрещены, помимо целей продвижения выставки, то есть помимо разрешений для СМИ.
- Решение владельца, и что с этим сделаешь.
- Владельца экспонатов. И обычно это норма. Именно поэтому в постоянной экспозиции фотографировать можно, а на выставках – нет. Это не потому, что мы там так хотим всем все запретить, а потому что мы просто не имеем права это разрешить.
- Спасибо.
