События, начавшиеся омерзительной "ночью длинных рук" в Кельне, только начинают разворачиваться. Что сделано властями Германии для исключения подобных событий в будущем? Да пока что ничего.
Сделаны только жесткие разгоны правых манифестаций против миграционной политики правительства в самом Кельне, в Лейпциге, в других местах. Действительно жесткие, с водометами на морозе, с дубинками, со всем тем, чего так показательно не было на центральной площади Кельна, когда там скверно буянила толпа приезжих. Других действий нет, зато есть бесконечные душеспасительные разговоры, иногда очень странные. Так, канцлер Меркель в одном из своих недавних выступлений сказала: "Мы неожиданно столкнулись с вызовами, которые несет в Европу поток беженцев, и оказались уязвимыми". Понимаете – неожиданно!
Весь прошлый год мировая пресса говорила, а всю вторую половину прошлого года – орала о проблеме беженцев, но к новогодней ночи в Кельне к "вызовам" никто так и не собрался готовиться. Приказать полиции и внушить прессе, что во имя торжества вселенского добра надо всячески замалчивать правонарушения приезжих, будто те сплошь ангелы, – это да, это успели. А заняться предотвращением прямых и неизбежных последствий приезда в страну миллиона двухсот тысяч сторонних людей (людей большей частью молодых и агрессивных) – это нет, это не успели. И оказались, понимаете ли, уязвимыми. Как говорил достопамятный поручик Брусенцов, какой сюрприз, а? Кто бы мог подумать.
Временами происходящее кажется дурным анекдотом. Скажем, когда читаешь в ленте, что в восточногерманское селеньице с населением в 102 человека власти расписали (и уже присылают!) 750 мусульманских беженцев, очень можно счесть это идиотской шуткой. Но это не шутка и смеяться не следует. Следует понять, насколько серьезна ловушка, в которой оказалась Германия, а с ней, в известной степени, и весь Евросоюз – и насколько невозможно быстро из этой ловушки выскочить. Какие-то меры будут, наверное, постепенно вырабатываться, но простых мер, а тем более мер, которые можно принять быстро, попросту не существует. Благомысленные советы, которые так легко сыплются на правительство Германии и в прессе, и в социальных сетях, на практике неприменимы. Причем равно неприменимы что в большом, то есть во всем масштабе проблемы, – что в малом, то есть, собственно, в кельнских событиях.
Так, кажущийся абсолютно разумным совет не придумывать ради кельнского случая никаких новаций, ни консервативных, ни ультралиберальных, а просто и спокойно наказать виновных по самым банальным уголовным законам, – этот совет не работает. Процитирую кельнского же эксперта по уголовному праву доктора Гацеаса: "Если для начала расследования необходимо так называемое "простое подозрение", то для вынесения обвинительного приговора необходимо доказать факт личной вины подозреваемого, что сложно, если преступления совершались группой и тем более в условиях хаоса, царившего на вокзальной площади".
Говоря попросту, абсолютное большинство участников сотен преступлений, совершенных в ту ночь, по закону немцы наказать не смогут. А чтобы смочь наказывать подобных людей в будущем, полиция должна проявлять к ним повышенное внимание. А это, как известно, начисто исключено: полицейских объявят расистами и съедят с потрохами.
То же и с бесчисленными советами в той или иной мере ужесточить правила въезда в Евросоюз и перемещений внутри него, а то и прямо закрыть границы. Это можно было бы обсуждать, будь статус границ вопросом чисто полицейским. Но вопрос этот гораздо шире. Свобода перемещения (людей, товаров, капиталов, но прежде всего – именно людей) есть центральный принцип существования Евросоюза, его главнейшее конкурентное преимущество, его основной смысл, если угодно. Начать сдавать свободу перемещений означает начать демонтаж ЕС – и нет в Европе политика, который этого не сознает. Может быть, Евросоюз и придется радикальным образом пересоздавать, но это уж точно будет не быстро – и точно не из-за ближневосточных беженцев.
Аккуратнее говоря, не только из-за ближневосточных беженцев. Да, их проблема создана и обострена конкретными решениями конкретных политиков – и тех, кто подливал масла в ближневосточные пожары, и тех, кто организовал небывалый доселе поток беженцев в Европу, и тех, кто этот поток слишком неосторожно принимает. Но проблема беженцев – не отдельная болезнь, она симптом. А болезнь все та же – кризис; кризис мировой и, как отдельная его отрасль, кризис европейский. В нем не только беженцы и тупик мультикультурной политики. В нем еще и назревшее в наиболее сильных странах ЕС стремление помаленьку демонтировать социальное государство, и созревающее в менее сильных странах ЕС стремление выйти из-под диктата более сильных стран, и много еще чего.
