Четверть века ГКЧП. Оживленная дискуссия о том, что это было, в российском обществе не стихла до сих пор. Государственный переворот или отчаянная попытка сохранить большую страну? Почему путч провалился и можно ли было его предотвратить? Сегодня, как и 25 лет назад, мнения главных свидетелей и участников снова разделились.
Над тоннелем, где в августе 1991-го пролилась кровь, из-за ремонта — три взаимоисключающих дорожных знака. Между "движение запрещено", "разворот" и "дорога в никуда" 25 лет назад выбирала целая страна.
Они пытались остановить военную технику — Илья Кричевский, Владимир Усов и Дмитрий Комарь. Дмитрий набросил брезент на смотровую щель. БТР дернулся. Падение. Гибель. И какая разница, что бронетехника уже шла не к Белому дому, а от него? Все трое погибли…
"Можно оценить это как государственный переворот, может как попытку сохранить Советский Союз", — сказал Александр Руцкой, в 1991-1993 годах — вице-президент РФ.
"Не знаю" — на вопрос, что это было, сейчас самый частый ответ. Прошло 25 лет. Главные участники тех событий ушли из жизни, и это — только часть правды.
"В 1991 году я встал на защиту нашего государства", — считает Олег Бакланов, в августе 1991 года — член ГКЧП, в 1988-1991 годах — секретарь ЦК КПСС по оборонным вопросам.
"Шла борьба за свои места, за карьеру, больше ничего там не было", — отметил Вячеслав Кеворков, в 1972-1982 годах — начальник Второго главного управления КГБ.
"Я не скрывал, что выступал против ликвидации Советского Союза", — сказал Дмитрий Язов, в августе 1991 года — член ГКЧП, в 1987-1991 годах — министр обороны СССР, маршал Советского Союза.
"Это был бунт обреченных. Они делали и боялись, не верили в успех того, что делают", — уверен Сергей Станкевич, в 1991-1992 годах — государственный советник РСФСР по политическим вопросам, в 1992-1993 годах — советник президента РФ по политическим вопросам.
Все говорит о том, что участники ГКЧП тянули до последнего. Еще бы день – 20-е — и союзный договор был бы подписан. Девять бывших союзных республик оставили бы за центром вопросы обороны, безопасности, внешней и финансовой политики, инфраструктуры. Горбачев успел объявить об окончании тяжелого новоогаревского переговорного процесса и внезапно ушел в отпуск.
Страна гадала, что случилось с ее президентом за выходные. Это значительно позже стало известно, что 16-го и 17 августа на секретном объекте КГБ состоялись встречи, на которых и был придуман ГКЧП — Государственный комитет по чрезвычайному положению. Горбачеву — он отдыхал в Форосе — комитет решил дать шанс.
"Они явились. Никто их не приглашал. Это было после обеда. Мне докладывают, что приехали гости. Я говорю, что никого не приглашал, никого не жду. Я, конечно, понял, что что-то затеяли мои коллеги. Я сказал, что пусть сидят, а сам начал звонить, чтобы все выяснить. Но ни один телефон не работал", — вспоминает Михаил Горбачев, в 1985-1991 годах — генеральный секретарь ЦК КПСС, в 1990-1991 годах — президент СССР.
18-го Горбачеву в Форос они привезли ультиматум: либо отставка, либо указ о чрезвычайном положении. 40-минутный разговор даже по тому, что о нем известно, выглядит странно.
"Когда приехали, Горбачев всех матом послал и отказался объявлять ГКЧП", — рассказал Дмитрий Язов.
Вернувшись от Горбачева, участники ГКЧП собрались в кремлевском кабинете премьера. Павлов — один из тех, кто стал заговорщиком. Известно, что никто не хотел садиться во главе стола. Не спрашивая, включили в комитет главу МВД Пуго, который только вернулся из отпуска, и решили, что с утра по телевидению должно быть "Лебединое озеро".
По приказу Язова в Москве находились 362 танка, 144 БМП, 253 бронетранспортера и почти 500 военных грузовиков. C шести утра по радио и телевидению начали рассказывать про недееспособность Горбачева. Член политбюро российской Компартии Зюганов это услышал в Кисловодске.
"Я вышел на прогулку. Идет министр автомобильного транспорта и говорит: "Слышал, что ввели чрезвычайное положение?". Я говорю: "Где? В Колумбии?" Нет, у нас в стране. Я звоню своему коллеге и прошу позвонить в Кремль. Звонит, вся связь работает. Я попросил позвонить по обычному телефону — тоже работает. Самый бездарный сержант в любой армии знает: собираетесь наводить порядок — надо отключить связь у тех, кто будет завтра организовывать сопротивление", — отметил Геннадий Зюганов.
Но главным просчетом путчистов был незаблокированный Белый дом, где собралось все российское руководство. Десятки тысяч людей вокруг строили баррикады.
Ельцин подписывает указы номер 59 и 61. ГКЧП объявлен вне закона. Все исполнительные органы власти переподчинены президенту РСФСР.
"Вода была. Продукты в рюкзаках доставляли из Центра международной торговли и из всевозможных ларьков кооператоры. Связь вся была отключена. Работали городские телефоны, по которым, кстати, глава КГБ Крючков на моих глазах звонил президенту Ельцину и говорил: давайте, Борис Николаевич, все-таки договариваться, погорячились, приезжайте, сейчас мы все это дело урегулируем", — сказал Сергей Станкевич.
Под прицелами танков урегулировать команда Ельцина ничего не собиралась. Наоборот, именно с присланного гкчпистами танка Ельцин зачитал обращение к гражданам России.
"Я хотел, чтобы его писал Полторанин, он же у нас главный журналист. Я ему даю ручку, бумагу, а у него рука дрожит. А все считают, у гэкачепистов. Я разозлился, взял ручку — у меня рука не дрожит — и сам начал писать", — вспоминает Руслан Хасбулатов, в 1991-1993 годах — председатель Верховного совета РСФСР/РФ.
Если и дрожали у российского правительства руки, то этого никто не видел, в отличие от рук Янаева, показанных крупным планом.
Свою пресс-конференцию в бывшем пресс-центре МИД участники ГКЧП назначили на 17 часов 19 августа. И опоздали. Во-первых, начали не в пять, а около шести, чем только подчеркнули свою растерянность. Во-вторых, к этому моменту Ельцин уже все, что хотел, сказал. Причем сказал не из-за стола на темном фоне, а стоя на танке.
К началу путча гкчписты успели изготовить печати, но информационную битву проиграли сразу, хотя пытались действовать на упреждение. 10 августа, то есть за девять дней до путча, в агентство ТАСС позвонил лично глава КГБ Крючков и спросил, если будут какие-то отклонения от нормы поведения, как будет реагировать корреспондентский корпус.
Здание ВГТРК на Ямском поле ГКЧП заблокировало 19 августа, но "Вестям" удалось организовать вещание на регионы.
"У нас отрубили все студии. Мы пошли в небольшую комнатку и записали сюжет — без суфлеров, с плохим светом", — сказал Юрий Ростов, в 1991-1993 годах — ведущий программы "Вести".
"Кассеты – никаких дисков тогда не было — потом рассылалось просто вручную по регионам, чтобы люди знали, чем дышит Москва, что Москва сопротивляется, что ГКЧП не победило, что в Москве Ельцин, которые не арестован, который борется, что телевидение за него", — подчеркнул Николай Сванидзе, журналист, телеведущий, историк.
Путчистам не удалось настоять на своей версии. Редкие кадры: вместе с командой "Вестей" — журналист Медведев, отстраненный от программы "Время".
Несмотря на то что на референдуме в марте большинство высказалось за сохранение Союза,- на улицах немного тех, кто за ГКЧП.
"Я вышел и сказал: вы что делаете? Надо поддержать заявление ГКЧП. Надо восстановить действия Конституции на всей территории СССР. И вся страна ждала, что это произойдет. Все замерли. Все они боялись, что им пришел конец", — сказал лидер ЛДПР Владимир Жириновский.
Ни в эти дни, ни потом на защиту Горбачева не встала интеллигенция, хотя ведь именно к ней он апеллировал, когда говорил о плюрализме, гласности и новом мышлении.
"Люди поддержали, чтобы сохранить большую страну. Они не ожидали, что почти все руководство этой страны вдруг сделает какую-то глупость такого масштаба. А они сделали. Просто было ясно, что эти люди придумывают что-то, что совершенно не соответствует тому настроению, которое было в стране, тем историческим тенденциям, которые тогда очень ярко проявились", — считает Григорий Явлинский, с 24 августа 1991 года по 2 октября 1991 года — заместитель председателя Комитета по оперативному управлению народным хозяйством .
Но сильнее, чем по Горбачеву и ГКЧП, события в Москве били по идее сохранения Союза. И так уже за последние несколько лет государство проверили на прочность чернобыльская авария, землетрясение в Армении, шестикратное падение цен на нефть, волнения в национальных республиках.
"В те годы в стране уже начался пожар. Начался с окраин. Это и митинг за независимость в Тбилиси, и волнения в Прибалтике, нагорно-карабахский конфликт, армяно-азербайджанский конфликт", — подчеркнул Николай Рыжков, в 1985-1991 годах — председатель Совета Министров СССР.
За несколько лет до путча в разговоре с Рыжковым Тэтчер предупреждала: признание региональных законов выше федеральных приведет Союз к распаду. Из теперь рассекреченного доклада Совета национальной безопасности США следует, что уже в апреле 1991-го в Вашингтоне был сценарий августовских событий в Москве.
"Они могут предпочесть свергнуть Горбачева, под неким предлогом заставив его уйти в отставку, и назначить на его должность своего кандидата. Скорее всего, они выдвинут ультиматум Горбачеву, который он обязуется исполнить или будет арестован или убит. Янаев первоначально возьмет на себя полномочия президента", — говорилось в докладе.
Далее в докладе практически стопроцентно угаданы те, кто войдет в ГКЧП. Каждому дана характеристика.
"Вице-президент Янаев — правопреемник Горбачева в течение 90 дней, пока новый президент не будет избран. Высшие эшелоны власти ему в новизну, и нежелательно, чтобы он возглавил заговор, но он связан с КГБ и может стать желательным участником заговора. Председатель КГБ Крючков произвел впечатление на наблюдателей как самый умный и наиболее динамичный член этой группы, является самым влиятельным из лидеров Коммунистической партии и будет иметь решающее значение в любом движении против Горбачева. Он все больше и больше толкает Горбачева на следование жесткой линии. Министр обороны Язов не выглядит как активный лидер, который возьмет на себя инициативу в перевороте, но будет желательным участником, когда основные ключевые игроки на борту", — отмечалось в документе.
"Их выступление не было случайностью и чрезвычайной неожиданностью. Дело в том, что долгое время в пространстве Верховного СОВЕТА СССР, возникали идеи о том, что нужно чрезвычайное положение. Носителями этих идей были и Павлов, и премьер-министр, и Крючков, и председатель КГБ. И они в этом отношении были последовательны", — сказал Геннадий Бурбулис, в 1991-1992 годах — государственный секретарь РСФСР.
Спустя сутки противоречия в рядах ГКЧП все сильнее. Особенно после того, как военные начали переходить на сторону защитников Белого дома, а подразделения "Альфы" отказались идти на его штурм. Язов отказался проливать кровь.
В Форосе в это время напряженно ждали развязки. Горбачев потом объяснил, зачем каждый день ходил на пляж: "Я специально ходил, чтобы видели, что я здоров, хотя говорили, что это не так.
Развязка наступила к вечеру 21-го. Словно соревнуясь, кто раньше, к Горбачеву полетели два самолета — от ГКЧП и от Ельцина — Примаков и Руцкой.
Потом Горбачев назовет себя победителем, хотя в данном случае не было ничего удивительного в той части доклад Совета национальной безопасности Штатов, где утверждалось: "эра Горбачева закончилась". Все к этому шло.
Он сменил три раза состав руководства всех партийных организаций, пытаясь приспособить это руководство в своих целях, в своем понимании, поэтому недовольство было, это объективный факт. Но это недовольство усиливалось постоянно, поскольку Горбачев не согласовывал важнейшие решения не только с правительством, не только с Совбезом, но даже с Политбюро.
Потом стране показали кадры ареста и покаяния участников ГКЧП, тех, кто не закончили жизнь самоубийством. Покончили с собой глава МВД Пуго, советник Горбачева маршал Ахромеев. Из окна своей квартиры выпал управляющий делами ЦК КПСС Кручина.
Потом участников амнистировали. И за всем этим как-то незаметно для целой страны закончилась ее история, хотя еще 18 августа был шанс.
