Главная новость недели — кельнский погром. Тысяча мигрантов в историческом центре одного из древнейших немецких городов приставали к женщинам, грабили, избивали и испражнялись прямо на улице. Впрочем, по-настоящему шокировало горожан даже не это, а полная беспомощность полиции и попытка властей замолчать преступления. Беззащитность жертв и безнаказанность погромщиков привели к тому, что, по последним опросам, более трети немцев теперь стараются избегать общественных мест. В Германии не сомневаются, что речь идет о спланированной акции, которую европейцы уже назвали терактом.
Свистками, сиренами и стуком крышек от кастрюль женский набат на ступенях Кельнского собора перекрывает даже полуденный звон его мощных колоколов. В новом году сразу что-то новое: женщины Германии требуют для себя уважения и справедливости в собственной стране.
Ждали теракт в Мюнхене, а он случился в Кельне.
Редкая ночь, достойная имени собственного, как например, ночь еврейских погромов, прозванная Хрустальной, или Ночь длинных ножей, когда Гитлер перебил штурмовиков Рема, первая ночь этого года точно заслуживает наименования. Просто новогодняя — как-то не вяжется. И не только, потому что происходившее больше напоминало не праздник, а уличный бой — такое случается повсеместно, а потому что основная масса участников празднества в Кельне, около 1000 тех, для кого это был первый Новый год в Германии, в конце концов, повела себя не многим лучше варваров в только что захваченном Риме.
"В ходе дежурства к сотрудникам полиции подходило большое число плачущих женщин или девушек, которые сообщали об актах сексуального насилия, совершенных против них мигрантами и группами мигрантов. Опознание на месте, к сожалению, было невозможным. Задействованные силы не могли взять под контроль все события, нападения и преступления, так как таковых было слишком много в короткий промежуток времени". Выдержка из полицейского отчета, который оставался секретным около недели, до тех пор, пока, устав от критики сверху и снизу, его не передал в СМИ комиссар полиции Кельна.
А в первые четыре дня года вообще считалось, что все прошло, как обычно, то есть спокойно — и об этом ясно было сказано в опубликованном 1 января полицейском пресс-релизе. Единственная газета, местная " Кельнер штадт-анцайгер", написала о нападениях на женщин, но и она не могла на тот момент оценить масштаб явления. До тех пор, пока число официальных заявлений в полицию не перевалило за 60, пока свидетельства очевидцев и жертв не заполнили социальные сети и интернет-издания, правоохранители молчали, следуя давнишнему указанию сверху, поделился с Bild анонимный полицейский начальник из Франкфурта.
Цитата: "Дела о преступлениях, совершенных иностранцами или лицами, зарегистрированными в приютах для беженцев, мы немедленно откладываем на край рабочего стола. От руководства нам поступило строгое указание не сообщать ничего о преступлениях, совершенных беженцами. Отвечать по подобным делам разрешается только после прямого запроса представителя СМИ".
Но у немецких СМИ идеи по собственной инициативе обратиться с таким запросом не возникло. Даже 4-го числа, когда новость начали, наконец, раскручивать в серьезных медиа, Der Spiegel (онлайн) почему-то не писал о том, что среди уголовных дел есть дело об изнасиловании, а центральный телеканал ZDF вообще исключил Кельн из информационных выпусков, за что, правда, пришлось извиняться на следующий день, когда все уже бурлило от шокирующих деталей.
Женщин, оказавшихся на площади без сопровождения мужчин, окружают, лезут под одежду, а заодно шарят по карманам и сумкам. И то, что одной из тех, кого так ощупали, оказалась сотрудница полиции в штатском, говорит о полной растерянности правоохранителей. В толпе много пьяных — алкоголь, может быть, что-то еще, но их не задерживают, пытаются вразумить на английском, но сажать некуда — отпускают. Полицейский резерв 140 человек, переброшенный на площадь между Кельнским вокзалом и Кельнским собором, проблемы не решит, станет только хуже.
Ну а дальше не нашлось в полицейском комиссариате писателя, а то мог бы выйти рассказ, название есть — "После бала".
"Пол вокзала был покрыт рвотой и экскрементами. Многие мужчины (мигранты) находились на вокзале без намерений продолжить дорогу, они использовали скамейки и залы ожиданий в качестве спальных мест, чтобы протрезветь. Женщинам в сопровождении или без него приходилось в прямом смысле проходить сквозь строй сильно пьяных мужчин. Описать происходившее не представляется возможным".
Вал информации, прорвавшийся в СМИ, заставил и власть нарушить молчание: начали с полуправды и публичных препирательств. Министр внутренних дел Де Мезьер обрушился на полицейский управление Северного Рейна, а то, в свою очередь, стало жаловаться на неукомплектованность штатов, дескать, виноваты в Берлине — досокращались. Президент кельнской полиции Альберс, через день с благодарностью и досрочно отправленный на пенсию, признал, что на женщин нападали люди, не говорящие по-немецки и похожие на выходцев с севера Африки и Ближнего Востока, при этом обер-бургомистр Кельна Генриетта Реккер настаивала — у нее нет указаний на то, что преступления совершали беженцы, будто в Германии толпы своих арабов. В качестве последнего рубежа обороны пытались выстроить версию о том, что несчастным нужны были пара евро и телефоны, которые стали пачками находить в приютах, все-таки мелкое воровство – не сексуальное насилие, но все указывает на то, что тысяча молодых мужчин, собравшихся в центре города, ехали оторваться. Позавчера у главного вокзала задержали двух сирийцев, потом отпустили, но у одного при этом изъяли наикратчайший разговорник. Несколько фраз вроде "У тебя большая грудь" и "Я тебя убью". Катя Шнайдт слышала в свой прошлой жизни с турецким мигрантом не только угрозы — он нещадно ее избивал. И после того, как у нее получилось написать об этом бестселлер, к ней стали обращаться женщины, пережившие подобный опыт.
Наша просьба об интервью, которую Катя опубликовала в Facebook (запрещена в РФ), за три дня набрала 2669 лайков. "Я думаю, это связано с тем, что граждане Германии частично разочаровались в местных СМИ, у немцев складывается впечатление, что они не полностью проинформированы о событиях в стране. Местные жители надеются, что российское телевидение прольёт свет на новогоднюю ночь в Кёльне", — считает писательница.
Также Катя считает, что события этой ночи не были случайными. В качестве подтверждения своей версии она показывает нам одно сообщение. "Фики-фики" — по-немецки это как раз то, о чем вы подумали.
"Привет, Катя. Я работаю в приюте для беженцев в городе Зост. 31 декабря я заступил на дежурство на КПП. Беженцы, перед тем как покинуть территорию центра размещения, должны оставлять запись в специальном журнале — многие говорили, что они направляются в Кёльн, некоторые уточняли, что едут за фики-фики и вечеринкой. Я не верю, что случившееся в Кёльне не было запланировано, в приютах есть бесплатный Wi-Fi, они могли договориться по социальным сетям", — читает Катя сообщение.
Мигрант отличается от иммигранта тем, что последний принимает чужую культуру, а первый приносит с собой свою. Учитывая это, "Голая правда" экстравагантной швейцарской художницы Муаре — "Мы не дичь, даже если обнажены", — это скорее пиар, чем искренняя попытка изменить отношение к женщине с непокрытой головой и открытыми выше ступней ногами, закодированное в сознании многих беженцев. Впрочем, старания госпожи обер-бургомистра подправить поведение немецких женщин оказались еще большим гротеском.
"Когда я услышала предложение обер-бургомистра Кёльна, у меня волосы дыбом встали. Я уже достаточно давно работаю с жертвами насилия, её заявление меня возмутило до глубины души — переложить ответственность за случившееся на плечи женщин, сказать им, что они должны держаться на расстояние вытянутой руки от посторонних — так они будут в безопасности. У меня просто нет слов!" – возмущена Катя Шнайдер.
В феврале в Кельне карнавал, но многие, кто хотел бы приехать, теперь отказываются от гостиничной брони. Тот, кто планов изменить не может, согласны с расстоянием вытянутой руки, только если в руке есть газовый баллончик.
"Я каждый день по пути на работу проезжаю через главный вокзал. Женщины стали вести себя неувереннее, они запуганы. Да я и сама замечаю, что стала осматриваться по сторонам, чтобы увидеть, кто рядом стоит, кто заходит в вагон", — говорит жительница Кельна Эсна Фогельфенгер.
"Местные чувствуют неуверенность. Знаете, Кёльн известен тем, что это очень либеральный, расслабленный и открытый город, который всегда рад принять гостей, менталитет здесь соответствующий. Тот факт, что сексуальные преступления были совершены именно здесь, — тяжёлый удар. У этого города абсолютно иная репутация", — говорит Элис Шварцер, издатель женского феминистического журнала "Эмма".
Элис Шварцер уже не один десяток лет возглавляет свой журнал — главное феминистское издание Германии. Сейчас ее разрывают газеты и телеканалы, и во всех интервью она рассказывает одну историю — когда-то очень давно она пыталась поднять вопрос о насилии в мусульманских семьях, и важный человек сформулировал ей мысль, которая укрепилась в умах и нынешней элиты: политически нецелесообразно, особенно на фоне новогодней статистики о том, что в Германию приехало более миллиона ста тысяч беженцев.
"Я могу сказать, что СМИ, как и политические партии, на протяжении 30 лет закрывали глаза то, что происходит в мусульманской общине. Я убеждена, что сегодня мы бы не столкнулись с подобным роста популярности правопопулистских партий, если бы политики и медиа серьёзно отнеслись опасениям местного населения в отношении мигрантов. Пришло время платить по счетам", — говорит Элис.
Несколько сотен женщин в Кельне, Гамбурге и Штутгарте за это уже даже переплатили. За это не должны были платить две девочки-подростка 14 и 15 лет, изнасилованные группой сирийцев в городе Вайль-ам-Райн, так что теперь канцлеру надо заново сводить кассу. В своей новогодней речи, в те минуты, когда в Кельне плевали в ее соотечественниц, канцлер Германии Ангела Меркель призывала к единству, к противостоянию тем, чьи сердца, по ее словам, "охвачены холодом и ненавистью к мигрантам". Она потратила на противостояние много сил — теперь начинать сначала.
Все последние дни Меркель пытается изобразить серьезность. Накануне, например, обещала ужесточить законы так, чтобы лишать статуса беженца и депортировать можно было проще и за меньшее. Ее беспокойство об этом закономерно — ведь, если верить полицейскому отчету, это она прямо или косвенно успела убедить мигрантов в их абсолютной неприкосновенности.
Цитата из отчета: "Беженцы разрывали свои документы с ухмылкой на лице и говорили: "Вы ничего мне не сделаете, я завтра получу новые бумаги. Я сириец, вы должны дружелюбно со мной обращаться! Госпожа Меркель меня пригласила".
"Меркель встала в ряд тех, кто ограничиваются громкими заявлениями. Как обычно, с прошлого лета она не смогла предложить ничего конструктивного, кроме своей уверенности в успехе. Если у избирателей сложится впечатление, что большая коалиция не относятся к данной проблеме со всей серьезностью, то они обратятся к радикальным группировкам", — пишет Der Spiegel.
Группировка будет тем радикальнее, чем недовольнее окажутся граждане. Ультралевые, ясное дело, никакая для системы не опора, но они хотя бы за мигрантов. Более опасны в данный момент, конечно, правые. И накануне у Центрального вокзала, где собрались конкурирующие митинги, именно за их счет, прицепившись к брошенной бутылке, кельнская полиция попыталась реабилитироваться за новогоднюю ночь, продемонстрировав, что для своих у нее все наготове. Это как проверка устойчивости — ведь, чем больше провисает между радикалами власть, тем чаще ей приходится опираться на газ и водометы. Чистое и культурное место при этом быстро превращается в бедлам. Это как в Кельне: от храма до вокзала — один шаг.
