Башар Асад дал развернутое интервью ВВС на английском языке, в котором рассказал о том, что заставляет его армию продолжать сражаться, каким он видит сотрудничество в борьбе против терроризма, а также о том, почему он до сих пор не сбежал за границу.
О том, стала ли Сирия "несостоявшимся государством "
До тех пор, пока сохраняется государство, и его институты выполняют свой долг перед жителями страны, нельзя говорить о "несостоявшемся государстве ". Потеря контроля над территорией – это нечто совершенно другое: когда из-за рубежа в вашу страну приезжают террористы, а государство выполняет свои обязанности, сражаясь с ними и защищая своих граждан.
Об ошибках
Ошибки допускают все. Между политикой и практикой есть большая разница. Если говорить о политике, мы с самого начала приняли решение бороться с терроризмом и начать диалог на национальном уровне, и я считаю, что оба решения были верны. Если говорить о том, как эти решения воплощались на практике, и ошибках отдельных людей, время от времени они случались, и многие люди понесли за них наказание.
О мирных протестах
Об этом периоде (март 2011 года) до сих пор многие говорят как о периоде мирных демонстраций. Однако уже за первые несколько недель было убито множество полицейских, и я не думаю, что причиной их смерти стали громкие крики демонстрантов. Поэтому нам пора распрощаться с фантазиями и говорить о фактах: с самого начала эти демонстрации не были мирными. Многие из тех, кто к ним присоединился, действительно хотели демократии, но погоду делали не они.
О сопутствующих жертвах
Когда говоришь о конфликте, который перешел в военную плоскость, нужно понимать: любая война – плохая война, потому что в любой войне есть гражданские жертвы. (По данным ООН, в Сирии за 4 года погибло более 200 тысяч человек, около 10 миллионов стали беженцами). Если говорить о политике, то есть, о решениях, принимаемых на государственном уровне, то мы сражаемся с терроризмом и защищаем гражданское население. Как государственные институты: армия, правительство, президент могли бы выстоять на протяжении четырех лет в условиях войны и санкций без народной поддержки? Это просто невозможно.
Об умеренной оппозиции
На этот вопрос несколько месяцев назад уже ответил Обама, который сказал, что полагаться на так называемую оппозицию было фантазией. Нас обвиняют в том, что мы нападаем на умеренную оппозицию, а не на "Исламское государство" (запрещена в РФ), таким образом, оказывая поддержку джихадистам. Получается, что правительство и президент стреляют себе в ногу – мы просим "Исламское государство" и "Фронт ан-Нуср (запрещена в РФ)а" атаковать наши военные базы, убивать наших солдат и похищать наших сторонников, и все это, чтобы ослабить умеренную оппозицию? Никто с этим не может согласиться.
У армии есть пули, ракеты и бомбы. В нас стреляют — мы стреляем в ответ. Если говорить о гражданских жертвах, то их никогда не удастся избежать полностью. Это война. Если вы говорите о том, что правительство убивает свой народ, такой народ должен очень быстро утратить доверие к правительству и взбунтоваться либо перейти на другую сторону конфликта. Если они остаются и поддерживают государство, значит, они чувствуют, что мы их защищаем, а не убиваем.
Об участии в коалиции против "Исламского государства"
Мы определенно не хотим в ней участвовать по одной простой причине: мы не можем быть союзниками стран, которые поддерживают терроризм. А большинство стран, входящих в коалицию, его поддерживают. Источник идеологии "Исламского государства" и группировок, аффилированных с "Аль-Каид (запрещена в РФ)ой" – это ваххабизм, который поддерживается королевской семьей Саудовской Аравии. Говорить можно что угодно, важны действия, которые ты предпринимаешь, чтобы подтвердить свои слова. Аресты и тюремные сроки членам "Аль-Каиды" в Саудовской Аравии означают лишь то, что они чувствуют, что может наступить и их черед, так как саудовское общество гораздо лучше подготовлено к идеологии всемирного халифата.
О возобновлении отношений с США
Что бы они ни говорили, мы не собираемся быть их марионетками. Мы хотим быть независимыми и действовать в своих интересах. Конечно же, мы хотим действовать в общих интересах, но мы никогда не будем чужими марионетками, которые жертвуют своими интересами ради чужих.
Об изоляции Сирии
Мы не против сотрудничества с другими странами, и никогда не были. Мы не начинали конфликт с другими странами, это они начали конфликт против нас. Они поддерживают террористов, они их прикрывают. Речь не идет об изоляции Сирии, это называется эмбарго, которое влияет на всех сирийских граждан. Это абсолютно другое.
О координации военных действий с коалицией
Они не разговаривают ни с кем, кроме своих марионеток. Они легко нарушают международное право и наш суверенитет. Они не общаются с нами, а мы – с ними. Вся информация идет через третьи страны: Ирак, но не только. Иногда они передают общую информацию, но не дают никаких тактических данных. Мы знали о кампании [против "Исламского государства"] до ее начала, но мы не знали деталей. Диалога нет. Когда мы что-то делаем на своей территории, мы никого не спрашиваем и никому не сообщаем. Мы просто делаем.
О своей роли в конфликте
Конфликт начался не из-за меня. Дело было в Сирии, в терроризме, в режиме, который они хотели сменить, потому что он им не нравился из-за политики, которую мы проводили. Это общая, а не персональная проблема, хотя все пытаются связать ее с моей личностью. Согласно Конституции, и этике моей работы, задачей президента в случае опасности является защищать свою страну, а не убегать из нее. Именно этим я и занимаюсь.
