Скончался актёр и режиссёр Михаил Козаков. Соболезнования в связи с кончиной актёра его родным и близким выразили Дмитрий Медведев и Владимир Путин. Глава Минкульта Александр Авдеев назвал уход Михаила Козакова большой потерей для отечественной культуры. По словам министра, актёр хранил традиции российской интеллигенции, и это проявилось во всём его творчестве.
- Спектакль давно закончился, все ушли, а я уснул.
Одна из последних работ Михаила Козакова. Сын Кирилл поставил специально на отца телеспектакль "Лебединая песня" по Чехову.
"Кирилл придумал так, что это идёт репетиция бенефиса, то есть кино о кино. Есть режиссёр, реальная съёмочная группа, Козаков-старший. И соединяется тема Светловидова и моя личная", – говорил об этом спектакле Михаил Козаков.
1956 год – дебют Михаила Козакова в кино у Михаила Ромма в драме "Убийство на улице Данте".
После выхода картины на экраны, Козакова узнавали на улицах. А он ещё всего лишь студент, но зато знаменитой Школы-студии МХАТ, куда поступил, выдержав конкурс 75 человек на место!
Сразу после выпуска, теперь уже вне конкурса, Козакова приняли в труппу МХАТ. Мечта всех его однокурсников. А он вдруг отказался. Ушёл в театр Маяковского к режиссёру Охлопкову, о котором, сам признавался, не знал почти ничего. Тогда все недоумевали зачем? Он потом объяснил – за ролью, которую впервые ещё во сне сыграл.
В театре он и Гамлет, и Сирано де Бержерак, и Дон Жуан, и Король Лир.
В кино имена, может, и не такие громкие, зато роли такие разные. В первом советском научно-фантастическом триллере "Человек-амфибия" Козаков – главный злодей. Но не только напугать, но и насмешить он тоже мастер. Любимцем зрителей он стал во многом благодаря комедии. В середине 70-х на экран выходят "Соломенная шляпка" и, конечно, "Здравствуйте, я ваша тетя".
Хороший актёр – плохой режиссёр. Этот распространенный стереотип Козаков с лёгкостью обезвредил. Сначала ослепил романтическим светом "Безымянной звезды". А потом соорудил и вовсе киносимвол времени – "Покровские ворота", неиссякаемый источник острот.
"Была такая наивная вера в социализм с человеческим лицом. И нам казалось, что это возможно. И вот эти некие иллюзии и поиск этой свободы", – вспоминал Михаил Козаков ощущения своей молодости, которые позволяли ему так ярко играть.
В начале 90-х в недавно перестроенной стране – кризис, всем сразу стало не до искусства. Кино почти не снимали, в театрах не выпускали спектакли.
И Козаков уехал в Израиль, в двуязычный театр "Гешер". Но по воли судьбы оказался в Тель-Авивском камерном театре, где играли только на иврите. Язык не знал. Первую роль, Тригорина в чеховской "Чайке", зубрил практически круглосуточно. Переписывал от руки транскрибированные по-русски незнакомые слова, записывал себя на магнитофон и долбил, долбил, долбил. Именно так, это слова самого Козакова. Когда меньше, чем через полгода состоялась премьера, зрители, конечно, о трудностях перевода не догадались.
Он много работал, снимал, снимался, играл в театре, сменил несколько сцен, всё, казалось, искал ту самую, свою. Сделал восемь поэтических программ: читал Пушкина, Тютчева, Ахматову, Бродского. Читал так, как никто другой, говорили зрители. "Так, как будто служу мессу, как священник", – говорил сам Козаков.
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда.
Как жёлтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.
Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене...
И стих уже звучит, задорен, нежен.
На радость всем и мне.
"Всё время важно не потерять "энергию заблуждений", как говорил Толстой. Вот эту энергию не потерять, чтобы сам себе не стал скучен, неинтересен, и как-то достойно дожить жизнь – это главная задача", – говорил Михаил Козаков о своей сверхзадаче.
Выполнить её не помешала даже серьёзная болезнь. Михаил Козаков всегда говорил, что, несмотря ни на что, считает себя очень счастливым человеком. А в автобиографии написал: "Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной. Как будто даже она была не одна, а их было много".
Если жизнь тебя обманет,
Не печалься, не сердись!
В день уныния смирись:
День веселья, верь, настанет.
Сердце в будущем живёт;
Настоящее уныло:
Всё мгновенно, всё пройдет;
Что пройдёт, то будет мило.
