Московский Художественный театр завершил сезон двумя поэтическими вечерами. Один – юбилейное приношение Иосифу Бродскому, другой – Давиду Самойлову.
- Хочется шуток и смеха
Где-нибудь в шумном скопище.
Хочется и успеха,
Но на хорошем поприще.
Конструкцию вечеров сочинила Марина Брусникина, она же предлагала артистам стихи, пытаясь показать разного Бродского. И разного Самойлова: раннего, позднего, ироничного, серьёзного. Кто-то сам сделал выбор, как Павел Ващилин, уморительно читавший самойловскую "Ревность".
- Там счастливый соперник ликует за чаем,
Я взбешён со всей силой пятнадцати лет...
Бродский у Павла вышел иным.
"Там есть очень важные слова: "когда-нибудь, когда не станет нас, точнее, после нас на нашем месте, возникнет тоже что-нибудь такое, чему любой, кто знал нас – ужаснётся. Но знавших нас не будет слишком много". И ты понимаешь, что это – великие слова. Это и про всех нас, и про любое поколение. И они очень задевают. Вы правы, надо выбирать две строчки, которые, действительно, очень созвучны с твоим нутром, с твоей душой. И ты, действительно, берёшь именно их", – говорит о подборе художественного материала к вечерам Павел Ващилин.
Олег Табаков в программке значится "автором идеи". В ответ на вопросах о чтении стихов в Художественном, говорит: "Моё распоряжение, когда-то я не смог принять участие в Вечере Давида Самойлова. Ощущал вину".
"Мы можем себе позволить такие вечера потому, что театр крепко стоит на ногах. И потеря двух вечеров не является для нас финансовой проблемой. Поэтому это – свободное выражение любви к этим двум людям ", – признаётся автор идеи Чтецких вечеров в МХТ, художественный руководитель театра Олег Табаков.
- Сколько он пролил крови солдатской
в землю чужую! Что ж, горевал?
Вспомнил ли их, умирающий в штатской
белой кровати? Полный провал.
Олег Павлович читает "На смерть Жукова". Называя это свидетельством того, что "Бродский – русский человек, со всеми вытекающими отсюда последствиями".
Авангард Леонтьев вспоминает знаменитые "Сороковые".
- Сороковые, роковые, свинцовые, пороховые. Война гуляет по России. А мы такие молодые.
Тут же менее известный Давид Самойлов. Стихотворение "Дом музей".
"Вот поэта любимое блюдце, ну, а это – любимый стакан", – рассказывает "экскурсовод".
Им нравится. И, кажется, можно обойтись без зрителей: так они слушают друг друга, особенно – мэтров, которым тоже в радость хорошая литература.
- Помню – мама ещё молода,
Улыбается нашим соседям.
И куда-то мы едем. Куда?
Ах, куда-то, зачем-то мы едем.
Им начинают хлопать ещё на выходе, предвкушая удовольствие от общения. И получают бонус в виде предыстории. В виде воспоминаний Юрского, например, о Бродском, с которым артист был знаком.
"Он не очень любил драматическое искусство, особенно чтецов, которые читают его произведения. Он просто полагал, что только поэт может исполнять стихи", – вспоминает актёр Сергею Юрский Иосифа Бродского.
Вот посвящу тебе стихотворение, пообещал поэт, и делай с ним, что хочешь. Но через год умер. А ещё через полтора "передал привет с того света". В виде сборника, где было выведено "Театрально. Сергею Юрскому". Эту "пьеску-поэмку" Юрский и прочитал.
- "Чего он пришел сюда? Ещё один лишний рот".
"Чего он стучит у городских ворот?"
"Он нам не понравится". "И наоборот".
"Пускай он отдаст свой меч!" "И ещё – ножны".
"Он у нас не найдет приюта или жены!"
"Он нам не нужен". "И мы ему не нужны".
"Через запятую с такими людьми! Можно мне афишу на память?" – реакция Светланы Сургановой, примчавшейся из Питера на один вечер, чтобы спеть на стихи Бродского.
- А в глазах у борзых
мельтешат фонари по цветочку.
Кто-то вечно идёт
возле новых домов в одиночку.
В неожиданном, чтецком, амплуа выступили заместитель Табакова, Анатолий Смелянский и режиссер Кирилл Серебренников. Бродский, как и задумывалось, вышел разным.
- Находясь на поверхности, можно долго плыть.
Под водой он, однако, умеряет прыть. Внезапно он хочет пить.
Там под водой, с пересохшей глоткой,
Жизнь представляется вдруг короткой
- Ночь. Шуршание снегопада.
Мостовую тихо скребет лопата.
В окне напротив горит лампада.
- Я не хочу умирать из-за
двух или трёх королей, которых
я вообще не видал в глаза
(дело не в шорах, но в пыльных шторах).
Впрочем, и жить за них тоже мне
неохота. Вдвойне.
Давайте в следующем году тоже Бродского почитаем, предложил кто-то, поднимая фужер, и Самойлова. Отметим 71 год со дня рождения и 91-й.
