Дания отгородилась от соседей контрольно-пропускными пунктами. В Шенгенской зоне, которая до сих пор была свободной для перемещения, такое происходит впервые за многие годы. В Копенгагене заявляют, что контроль будет только таможенный, а преграждать путь собираются только наркотикам и незаконным мигрантам. Однако Германия и Швеция, которых и коснулось нововведение, на Данию уже обиделись.
Там, где немецкая трасса А7 становится датской Е45, люди в желтых жилетах расставляют пластиковые пирамидки. Граница возникает за три минуты, и остается только подождать, кто первым за 10 лет услышит здесь: "Откройте багажник, таможенный досмотр".
"Мы останавливаем машины, в которых, как нам кажется, могут перевозить наркотики, оружие и нелегальные медикаменты, – поясняет таможенный инспектор Лайла Ессен. – Здесь работает образование, опыт, интуиция".
И вот она – старая "Тойота" с голландскими номерами, водитель-женщина – в легком шоке, скорее, не от досмотра, а от количества телекамер. В багажнике – ни оружия, ни наркотиков, только продукты. Остановленный вторым бельгиец задает естественный в данной ситуации вопрос – "Что происходит? Мы что – больше не в Шенгене?"
Этот вопрос датчанам пытаются задавать все. Из Копенгагена отвечают, что в Шенгене, речь, мол, не идет о паспортном контроле, а только о проверке грузов. Но хоть об этом прямо и не говорят, понятно, что главная проблема – все-таки в нелегальных мигрантах, ведь дело уже дошло до того, что в исламских районах Копенгагена полицейские боятся выходить из своих машин и даже не стесняются говорить об этом по телевизору.
Растущее недовольство коренного населения поведением приезжих датские правые в лице Народной партии конвертировали в политический рейтинг, и когда через южно-европейские пределы хлынул поток североафриканских беженцев, именно правые и продавили идею ужесточения пограничного контроля.
"В Дании есть политическое согласие относительно усиления приграничного контроля, – утверждает глава Таможенной службы Дании Эрлинг Андерсен. – Это была инициатива Народной партии Дании, но, как мне кажется, практически все силы в датском парламенте считают, что это правильный шаг".
То же самое сегодня происходит и на границе со Швецией. Датчане обособляются не только от соседей по континентальной Европе, но и по Скандинавии. Формально недавний саммит стран Шенгенской зоны оставил за каждой из них такое право, но то, что кто-то им все-таки воспользовался, конечно, вызывает раздражение.
"Я считаю, что это неправильный сигнал, – говорит мэр Фленсбурга Симон Фабер. – Это вызывает сомнения относительно приграничного сотрудничества, которое мы хотели бы укреплять. И это совсем не то, что мы можем приветствовать".
"Если Дания вводит пограничный контроль в разгар летнего сезона, думаю, нашим гражданам лучше проводить отпуска в Австрии или Польше", – рассуждает в свою очередь министр по делам Европы земли Гессен Йорг-Уве Хан.
Возможна ли цепная реакция разграничений, к чему стремятся правые не только в Дании? С маастрихтских соглашений 92-го года, когда Евросоюз, начал превращаться в то, что он есть сегодня, придумано много красивых образов: общеевропейский дом, общеевропейские ценности, европейская солидарность. Датский демарш не отменяет этих понятий, но уже ставит вопрос – "Кто следующий?"
Границы – в нашем понимании этого слова – с вышками, собаками и так далее здесь не было никогда, да и теперь она, в общем, только чуть менее условна, чем была до этого. Но ведь суть происходящего – не в том, что границы как-то особо укрепляются, а в том, что на них, в принципе, появляется общественный спрос.
