На станцию метро "Лубянка" в понедельник до поздней ночи несли цветы. Люди приходили почтить память жертв теракта. Что может сплотить российский народ в борьбе с терроризмом? Эту тему Анатолий Кузичев в эфире "Вести ФМ" обсудил с актёром и режиссёром Никитой Михалковым.
Кузичев: Никита Сергеевич, два дня подряд наш эфир посвящен вчерашним взрывам в московском метро. И вот вопрос, который мы сегодня задавали друг другу и нашим слушателям: понятно, что система безопасности состоит из двух элементов – мы и силовые структуры, и мы обсуждали, до каких пределов мы готовы дойти в самоограничении? На какие жертвы мы готовы пойти, чтобы это еще не было осадой, но уже не было прежней, спокойной, беззаботной жизни? Или, может быть, мы слишком драматизируем?
Михалков: Вы знаете, в чем дело, я думаю, что никакие спецслужбы, никакие силовые методы и так далее не будут по-настоящему действенны, когда в такой ситуации соотечественник будет с тебя брать в 10 раз дороже за то, чтобы провезти на машине, потому что он понимает, что по-другому не доехать. Все! Вот это уровень нашего общества сегодня. Вот это уровень нашей морали сегодня. Поэтому силовые структуры будут биться, МЧС будет вынимать обгоревших, израненных людей, а наверху таксист или частник будет дежурить, как шакал, и искать клиента для того, чтобы провезти его от Неглинной до Площади Восстания за 3000 рублей. Вот в чем проблема, вот это самая страшная проблема. Это будет до тех пор, пока изнутри не возникнет понимание и ощущение греха и стыда.
Кузичев: А откуда оно возникнет? Само? Просто вырастет? Воспитается?
Михалков: Ну, это другой разговор. Это мы сейчас опять заговорим о том, за что меня поносят и так далее. Это вопрос не веры – морали. Ну, вы поймите такую простую вещь, я не устаю об этом говорить: когда извозчик брал с Петра Ильича Чайковского лишний пятак и тому казалось, что это дорого, он говорил: слушай, на тебе креста нет, ты побойся бога. И тот понимал, о чем разговор идет. Мы должны аукаться чем-то общим. Не только Интернетом, не только инновациями, а чем-то общим, духовно объединяющим нас, когда мы понимаем друг друга, о чем идет разговор. Мы понимаем, потому что мы соотечественники. Мы живем с тобой одной историей, одной традицией и одной культурой. Мы вместе.
Кузичев: Слушайте, а вот это вот "мы", если не брать креста или иного любого другого полумесяца, по какому принципу мы вот это "мы" сможем объединить? В рамках нашей здоровенной, гигантской страны с большущим количеством народов, этносов, веры, всего прочего? Вот это "мы" - чем объединяется?
Михалков: А можно я вам задам вопрос ответный? Как мы жили две тысячи лет вообще? Вот тысячу лет, как мы жили? Как мы жили 300 лет назад, 400? Мы только вчера родились что ли?
Кузичев: Ну, известно, что порвалась связь времен.
Михалков: Ну, одну секундочку. А в Китае же не порвалась эта связь времен, да? Это те же люди, которые 8 тысяч лет назад построили стену длиной 8 тысяч километров и шириной 4 метра и придумали порох, бумагу, чернила, тушь, зонтик. Да, у них сменилось все - и строй сменился, и власть сменилась. А дух-то остался. И вот что они сейчас с миром делают. Потому что остался дух. Они не порвали самого главного, они не порвали связи со своим так сказать сакральным нутром. Вот чего они сделали. Ведь проблема заключается в том, что мы все время задаем себе вопросы о том, каким образом сегодня мы можем. Да оглянитесь вы назад! Можно еще один простой вопрос?
Кузичев: Да.
Михалков: Вот вы себя считаете талантливей, умнее, дальновидней и более могущественным, скажем, чем Дмитрий Донской, Александр Пушкин, Лев Толстой, Достоевский, Менделеев?
Кузичев: Нет.
Михалков: Ну, а они-то жили по этим законам - и ничего. И очень правильно жили, великую страну сделали. Почему же мы должны переделывать? И в результате отказываться от этого, мол, это было когда-то - порвалась связь времен. Она не порвалась. Если бы связь времен порвалась, то дети не ходили бы сегодня в храм с бабушками и церкви не восстанавливались так, потому что это естественная потребность народа. И сегодня, на мой взгляд, кстати говоря, православие - самая молодая религия, потому что только она могла, испытав такое, прорасти, как трава сквозь асфальт. Я не призываю никого идти в храм, вообще, я не клирик и не сектант, но я ищу, в чем же - и я не нахожу нигде и ничего, кроме того, что объединяло тех людей, которых хотя бы я вам назвал.
Полностью интервью с Никитой Михалковым слушайте в аудиофайле.
Читайте также по теме:
К месту теракта в Москве съезжаются родственники погибших
Москвичи второй день несут к метро цветы
