В Луховицком районе Московской области снова горит торф. В морозную погоду тлеющие очаги, которые не потушили летом, занялись с новой силой. Подобраться к ним сейчас почти невозможно. Если талый снег не потушит торфяники, летние пожары в этом районе могут быть еще сильнее, чем в минувшем году.
Каждое утро Артур – подсобный рабочий с ближайшей фермы – начинает с того, что закидывает снегом тлеющий участок теплой земли прямо перед домом.
Но снег тает, и дыма не становится меньше. То тут, то там в буреломе площадью в десятки километров, образовавшемся на месте прошлогодних пожаров, из-под снега пробивается то, чего вроде бы без огня не бывает. Постепенно торф прогорает, почва оседает, ландшафт меняется на глазах. Деревья падают сгоревшими корнями вверх.
"Получились вот эти гигантские завалы сухих дров. Сухие дрова, сухая трава, сухая береста, сухие деревья – это все лежит на горящем торфе", – рассказывает местный житель Михаил Шляпников.
"На будущий год пожаров не стоит ждать в горельниках, которые были. Если их не привести в нормальное состояние и не убрать упавший пиломатериал, это будет шикарная топка и шикарный костер", – говорит глава Шатурского района Андрей Келлер.
При этом единственная техника, работу которой нам удалось увидеть прямо на горящем торфянике – грузовики и бульдозеры местного торфопредприятия. С пылу с жару и с дымком торфом здесь торгуют по 400 рублей за кубометр. Дальше он станет еще дороже, когда его расфасуют или разбросают по московским газонам. Вероятно, только тогда он перестанет дымиться.
Все это рядом с жильем, чудом уцелевшим в ходе разгула огня. Всем здесь памятны события прошлого лета, когда дома горели десятками. С балконов дома в деревне Моховое, откуда полностью отселили жителей после пожаров, открывается идеальный вид на торфяники, которые продолжают тлеть и гореть. В местном пожарном депо объясняют, что основная работа предстоит как раз весной.
"Это не из-за того, что не тушили или плохо тушили. Просто, бывает, оставишь маленький очаг со спичечную головку, а через день приезжаешь, а там уже пожар", – говорит спасатель.
Высокопоставленные пожарные утверждают, что приезжают по первому звонку, показывают журналистам, как это выглядит. Но обеспокоенным жителям все это кажется каплей в море.
"Торф – он как сердце революционера. Оно тлеет-тлеет до какой-то определенной массы. Потушить его невозможно", – говорит Михаил Шляпников.
"Эти очаги мы тушим. А сердце революционера, по-моему, всегда горит. В нем всегда остается искра", – улыбается начальник службы пожаротушения по Московской области Алексей Гудинов.
Слоеный пирог шатурской почвы, уже достаточно исследованный учеными, устроен таким образом, что гигантские запасы торфа могут здесь гореть даже без доступа кислорода.
"Сейчас более глубокий слой горит. Он горит внизу, пробивается наверх, тлеет. Это не как открытый огонь, это медленное тление, которое идет во все стороны. В этом вся проблема", – объясняет Николай Короновский, заведующий кафедрой динамической геологии геологического факультета МГУ имени Ломоносова.
Пожары тут бывают каждый год, еще с ленинских времен, когда болота осушали, чтобы торфом топить электростанции по плану ГОЭЛРО. Жителям уцелевших деревень будущим летом традиционно остается уповать на дождливую погоду.
