В Большом театре во вторник состоится первая в этом сезоне оперная премьера, которую многие ждут, правда, с разными чувствами. Об ожиданиях - культурный обозреватель радио "Вести ФМ" Григорий Заславский.
Еще летом Большой театр чаще всего вспоминали в связи с реконструкцией. И не только потому, что сам театр находился в отпуске. Всех и вправду волновало: закроют ли, извините за выражение, контур к началу зиму, начнут ли вовремя ставить стены на постоянный фундамент. Контур закрыли, что же касается фундамента, то вместо временных тысячи с лишним свай, театр, наконец, "посадили" на место. Стало быть, рассеиваются последние сомнения в том, что следующий сезон Большого - последний, который пройдет в напряженном ожидании окончания реставрационных работ и, как обещают ответственные лица, в октябре 2011 года театр торжественно вернется в старые стены.
Открытие, чего давно уже никто не скрывает, должно быть ознаменовано премьерой в постановке Дмитрия Чернякова. Так что нынешний "Воццек" - в определенном смысле репетиция. Но не только для тех, кто любит или, наоборот, недолюбливает режиссера. То, что и такие есть – тоже известно: достаточно вспомнить, как по-разному был встречен "Онегин" в постановке Чернякова.
"Воццек" - не "Онегин". Во всех смыслах: во-первых, нет по отношению к опере Берга того пиетета, который, конечно, многие испытывают по отношению к одной из двух-трех главных русских опер. Во-вторых, опера Алана Берга - это очередная проверка российской публики на ее способность слушать и воспринимать непростые созвучия австрийской экспрессионисткой музыки, есть еще и в-третьих, и в-четвертых…
Чем ближе конец реконструкции Большого театра, тем больше критики звучит в адрес нынешнего руководства. То вдруг Счетная палата обращается к началу реконструкции и изо дня в день требует от недавно назначенного руководителя стройки - Якова Саркисова - отчетов о том, как все начиналось, отрывая его от напряженной работы; то вдруг предъявляют счет гендиректору Анатолию Иксанову – часто за те же самые просчеты стройки, за неумеренные траты, не зная, что все деньги на реконструкцию с первого дня шли, минуя счета Большого театра.
Понять, в чем тут дело, мне кажется, несложно: ходить по Большому театру, как сегодня Иксанов в строительной каске, желающих найдется немного. Подняться по свежеотреставрированным ступеням и пройтись по сверкающему паркету - совсем другая история. Приятнее, что и говорить. Потому и появляются желающие.
Складывается впечатление, что сегодня каждый шаг Большого театра некоторыми рассматривается через увеличительное стекло. С одним единственным желанием: обнаружить, наконец, какую-нибудь безусловную непростительную ошибку. Иксанов, надо отдать ему должное, демонстрирует в этой ситуации недюжинную выдержку: бесстрашно приглашает на пост музыкального руководителя композитора Леонида Десятникова. А теперь – совсем уж непростительная смелость - открывает оперный сезон Большого театра сочинением не русского, а австрийского композитора. Конечно, квот на отечественную музыку сегодня никто не спускает, но, нетрудно догадаться, что те, кто так хочет воспользоваться плодами чужих трудов, может прибегнуть и к такому аргументу. Мол, опять звучит сумбур вместо музыки.
Хотя, кажется, куда плодотворнее порадоваться: наконец и до нас дошла классика ХХ века. И не просто до Москвы дошла, а дошла до Большого театра. За что, еще не видя и не слыша премьеры, уже можно сказать спасибо и Курентзису, и Чернякову, и Анатолию Иксанову. Ну, а о самом спектакле, что там получилось, а что нет, мы расскажем сразу после премьеры.
