Речь нового 44-го президента США Барака Обамы, произнесенная при вступлении в должность, относится к тем превосходным образцам ораторского искусства, против которых совершенно нечего возразить, но с которыми совершенно непонятно, что делать.
Напоминание, что Соединенные Штаты были построены прибывшими из-за океана эмигрантами, готовыми тяжко и много трудиться – "Эти люди жертвовали собой и работали до мозолей на руках" – это чистая правда. Призыв последовать их примеру – "Мы должны взглянуть на себя, стряхнуть пыль и начать работать, чтобы построить новую Америку" – вполне уместен.
Диалектически разрешая спор между республиканцами, считающими, что федеральное правительство должно быть маленьким – чем меньше, тем лучше – и по численности, и по функциям, и демократами, считающими, что оно должно быть большим и всепроникающим, Обама примиряет всех: "Наше правительство не должно быть ни слишком большим, ни слишком маленьким, оно должно помочь людям с пенсиями, с выплатами ипотеки. Если мы ответим "Да", мы сможем двигаться вперед... Каждая копейка должна быть использована с умом. И мы должны работать день и ночь, и только тогда мы сможем вернуть доверие людей к правительству". Тоже не возразишь, хотя ответ на вопрос о том, каким же будет федеральное правительство при Обаме, понятнее не делается. Ясно лишь, что оно будет работать день и ночь. Это тоже хорошо.
Проблема распределения богатств и социального расслоения весьма важна, и Обама решает ее следующим образом: "Успех нашей экономики всегда зависел не только от объема ВВП, но и от того, куда наше богатство направлялось. Оно должно идти каждому нуждающемуся сердцу не из просто пустой благотворительности, а просто из-за того, что так должно быть". Формула насчет того, что богатство должно идти каждому нуждающемуся сердцу, настолько прекрасна – даже в документах и манифестах коммунистической партии так душевно не писали – что усмотреть здесь какие-то наметки будущей социальной политики (что будет с пособиями, пенсиями и социальным страхованием?) вообще невозможно.
В принципе неправильно было бы укорять Обаму за то, что он произнес ораторский шедевр, ни к какой реальности конкретно не приложимый. Инаугурация президента США – это праздничное мероприятие, как выразился у нас один патриот заграницы, "великое таинство демократии", а в ходе тайносвершения или даже просто праздничного веселья кто же будет говорить о скаредных мирских делах, да, возможно, еще и с цифрами. Разве что замшелый бюрократ Серафим Иванович Огурцов из старинного фильма "Карнавальная ночь", но какой же из Барака Хусейновича Серафим Иванович.
Новый президент США избрал гораздо более адекватный жанр – "В глазах огонь, лицо горит, сам плачет, и мы все рыдаем".
Проблема единственно в том, что карнавальная ночь несколько затянулось. Она продолжается с 4 ноября прошлого года до 20 января нынешнего, и не факт, что не будет продолжаться еще дальше. Превосходные духоподъемные речи – и ничего не понятно.
Отчасти это связано с американским обычаем затягивать передачу власти на два с половиной месяца после выборов. Во Франции, например, президент передает в Елисейском дворце своему преемнику ядерный чемоданчик через неделю после выборов и даже без особой помпы – и ничего, как-то живут.
В утешение, правда, можно, сказать, что раньше разрыв между победой на выборах и въездом в Белый дом составлял и вовсе пять месяцев. Победив в ноябре 1932 года, Рузвельт-младший вступил в должность лишь в марте 1933 года. С другой точки зрения, в период мирового кризиса и два с половиной месяца, когда уходящий президент уже толком ни за что не отвечает, а избранный еще толком ни за что не отвечает – это многовато.
Впрочем, не нам учить другой народ, как им нравится, так пускай и будет. Нужно лишь напомнить, что другой устойчивый американский обычай предполагает, что уже вступившему в должность президенту положен дополнительный 100-дневный льготный срок, когда он входит в дела и когда критиковать его не положено.
Так что дождемся 1 мая, когда кончатся 100 дней Обамы, и тогда уже будем хвалить или порицать с полным правом.
