Собственный корреспондент "Вестей" Ася Емельянова была первым телевизионным журналистом, приехавшим в итальянский город Аквилу после землетрясения. Список жертв в тот момент состоял из 2 человек. Через три дня в нем значилось уже 294 человека.
"Вы уверены, что хотите все отменить? Там вроде ничего серьезного", - почти кричал в трубку вулканолог из Неаполя. Я его понимала: ради интервью российскому каналу на вершине кратера Везувия он встал в 5 утра и уже почти садился на поезд. Я, конечно, не была уверена. Ведь мы готовились к очень сильному репортажу: о возможном пробуждении вулкана и "сыром", провальном плане эвакуации двух миллионов человек. А первое ночное видео из Аквилы, которое я увидела краем глаза, в спешке выбегая из дома, было не таким уж страшным: темно, куски штукатурки на асфальте, люди на улицах говорят о двоих погибших.
От Рима до Аквилы 120 километов. Каких-то полтора часа. “Выберите другую дорогу∎, “Отмените поездку∎, — надрывалось дорожное радио, каждое табло на непривычно пустой автостраде. Ни одной машины. Первый пост - за 30 километров до Аквиля, машины разворачивают обратно. Только сейчас я понимаю, почему пропустили нас: просто еще никто ничего не понимал. Полицейский, которому я показала удостоверение "Иностранная пресса", лишь попросил нас быть осторожнее и держаться в колонне скорых: "Не гоните больше 60 в час. Впереди просели два виадука, сантиметров на 50, работают техники".
В 7 утра уже такое солнце, плюс 20. А из города, совершенно потерянные, бредут люди в одеялах. Тапочки. Пижамы…
На первой же автостоянке сначала снимаем издалека. 10 человек молча стоят кругом. Абсолютно серые лица. Может быть, в пыли... Стараемся не беспокоить, но на камеру никто не обращает внимания. Это не просто безразличие: несколько часов назад эти люди видели что-то такое, после чего все остальное уже не важно. Первый дом. Заходим сбоку. Снимаем чью-то кухню, на втором этаже над круглым столом покачивается люстра, распахнутые настежь дверцы шкафа, холодильник. Все как обычно, просто нет боковой стены. Огромная бетонная плита лежит внизу, в траве.
"Как пройти к церкви? Нам сказали, что у нее разрушен купол?" - спрашиваю у карабинера, который расчищает дорогу скорым. "Все время прямо, но не прижимайтесь к домам. Опасно", - говорит он.
До церкви мы дойдем только к вечеру. Потому что через 10 минут увидим четырехэтажный дом, палаццо на площади Росси, студенческое общежитие....Толчок длился 11 секунд, скажут потом сейсмологи. Дома сложились еще быстрее. Проснуться, спуститься вниз - как это можно успеть?!
Первый часы после рассвета - просто паника, беспомощность. Завалы первого, самого большого дома разбирают все вместе - спасатели, пожарные, врачи, сами жильцы, голыми руками, в кровь разбивая пальцы. От воя сирен и цементной пыли кружится голова. Наша камера, все еще единственная, не выключается ни на минуту. Оператор Женя Лагранж, который работал и на цунами в Индонезии, и в Музаффарабаде в Пакистане, который в 2005-м буквально сравняло с землей, стоит совсем рядом со спасателями: пока еще нет оцепления, не до этого. Главное - поднять огромный бетонный козырек (это все, что осталось от дома), подобраться к раненым, которые кричат откуда-то снизу. Подгоняют кран, но приподнять тяжелые балки никак не удается.
В 9:32 раздается непонятный нарастающий звук, и все бросаются врассыпную. Толчок, за ним еще один. Дрожат соседние здания, падают куски цемента с крыши. 4,5 по Рихтеру - сообщат потом агенства. На балл меньше, чем ночью.
Первым достали 30-летнего мужчину. От испуга он даже не мог сказать, как его зовут, но показал место, где ориентировочно лежат две соседки. Одна из них – Марта - совсем еще девочка. Жива, чувствует руки и ноги, но шевелиться не может. Каждые полчаса выключают технику, замолкают сирены: “Раненые! Раненые!∎ Марта кричит, что пока еще держится и потерпит.
Появились медики, раздают успокоительное. В десяти метрах от завалов стоят те, кто кому каким-то чудом этих коротких 11 секунд хватило. И те, кто остался ночевать у друзей. И те, у кого здесь жили родители. Чуть выше к студенческому общежитию съезжаются родители. Три человека пытаются удержать пожилую женщину, она уже даже не может стоять, но пытается пробраться к спасателям: "Там мой мальчик, пустите. Он меня услышит". Через дорогу на газоне сидят студенты. Навзрыд, отвернувшись, плачет девушка с повязкой на голове: "Пока не приехали спасатели, там внутри, под завалами, так сильно кричали".
К 10 часам подтягиваются десятки камер. Объявили национальную тревогу. Колонны скорых, пожарных, спасателей въезжают в город без остановки. В списке погибших уже 50 человек. На стадионе разбивают палатки, полевой госпиталь. Местная больница разрушена. Операции делают прямо здесь, самых тяжелых вертолетами увозят в соседние больницы. "У меня умирают два ребенка, сейчас рядом с ними родители, врачи уже бессильны", - почти плачет координатор госпиталя.
Заходим в старый город. Узкие засыпанные кусками бетона улочки. Распахнутые двери, вывороченные рамы, рухнувшие стены. Абсолютная тишина, ни одного человека. Лишь надрываются телефоны в пустых квартирах. Мигают аварийками заваленные по крыши машины. Похоже на декорации к апокалипсису.
Но самое страшное – это Онна. Туда еще не добрались журналисты. Спутниковые тарелки развернулись в Аквиле, и пробираться через блок-посты за десять километров неудобно. Мы едем.
Не осталось даже таблички с названием города. Ни улиц, ни домов - ничего. С какой стороны подбираться к завалам, не понимают даже спасатели. Перед маленькой кучкой бетона стоит женщина лет сорока. Позже в списках я найду фамилию ее семьи - де Феличе. "Феличе" – "счастливый" по-итальянски. Алессандро и Лоренцо де Феличе. Ее мальчикам было 3 и 4 года. Там же, под завалами лежит муж Антонио.
Такие истории здесь в каждом доме. В Онне был эпицентр землетрясения. Каждый четвертый погибший отсюда. И почти ни одного чуда.
Марте из Аквилы просто повезло: ее достали спустя 40 часов. Еще через час, тоже живыми, достали четырех студентов общежития. Потом еще одного. Всего спасут 60 человек, это много.
На второй день весь Абруццо уже в пробках. Оцепление, полицейские красно-белые ленты. После десятка слегка ощутимых, средних и очень мощных толчков, похоже, все наконец опомнились. В Аквилу уже не пускают никого. Только вместе с пожарными, ровно на минуту, в уцелевшие дома запускают за документами и деньгами. В город тысячами завозят палатки – те, кто еще надеется найти родных, уезжать из города отказывается. Люди с утра до вечера стоят за оцеплением и просто смотрят, как работают спасатели. Список жертв растет. На третий день ходить без маски уже невозможно - повсюду запах смерти, смешанный с цементной пылью. В списках уже 294 погибших.
Спасательные работы полностью останавливают только к католической Пасхе, в воскресенье. Как только закончатся праздники, здесь заработают бульдозеры и начнут работать эксперты. Говорят, в половину домов можно будет спокойно вернуться – несмотря на внешние повреждения, внутри безопасно. Сколько смогут это сделать именно "спокойно", большой вопрос: каждый второй из тех, с кем мы общались в эти дни, говорил, что уедет из Абруццо навсегда.
