Президент России ответил на вопросы руководителя Дирекции информационных программ Первого канала Кирилла Клеймёнова. Дмитрий Медведев поделился своим видением состояния отечественной экономики в период мирового финансового кризиса, результатами действий правительства по преодолению его последствий и рассказал о задачах, которые сейчас стоят перед страной.
- Дмитрий Анатольевич, я рад приветствовать Вас в новой новостной студии, в новостном комплексе Первого канала. Так всегда бывает, что журналисты ходят к Президенту, но сегодня все наоборот и, не знаю, может быть, это даже начало новой традиции.
- Может быть. Но я в любом случае рад у вас побывать. Мне интересно, и мне кажется, что студия очень такая современная, удобная для работы. Так что, я надеюсь, мы с вами сможем хорошо пообщаться.
- Исполняется в эти дни примерно год, как, наверное, самым часто повторяемым словосочетанием в мире стали слова "мировой кризис", "мировой финансовый кризис". Конечно, сложные времена еще не миновали, но если правы авторитетные экономисты, то Россия смогла избежать самых негативных сценариев, которые ей предрекались. Хочется узнать, конечно, в первую очередь, согласны ли вы с этим мнением? И если да, то за счет чего мы прошли этот период с не такими потерями, как могли?
- Знаете, я отвечу на ваш вопрос, разделив ответ на две части. Если говорить о собственно экономических сценариях, которые предрекались России, то надо признать, что мы пробили дно самых тяжелых ожиданий. То есть реальные потери, которые понесла наша экономика, оказались существенно больше, чем на то рассчитывали и мы, и Всемирный банк, и другие экспертные организации. Потому что вначале говорили о том, что экономика упадет на 3 и на 3,5 процента. Реальное падение ВВП, которое мы ожидаем по итогам этого года, может составить, может быть, 7,5 процента. Это тяжелая цифра. И, на самом деле, еще раз подчеркиваю, расчеты были лучше. Но если говорить о самочувствии людей, если говорить о социальных последствиях кризиса, то я считаю, что как раз здесь ситуация прямо противоположная. Мы смогли в результате достаточно все-таки разумного использования антикризисных мер избежать худшего и в части, касающейся безработицы, и в части, касающейся прямых финансовых последствий кризиса, работы банковской системы, работы реального сектора. То есть в этом смысле те негативные ожидания, которые были, они все-таки в социальном плане оказались меньше, чем об этом было принято говорить.
- Если отойти от экономики теоретических построений, больших чисел, как, по-вашему, сейчас живет реальный сектор? Как живет промышленность? Как живет сельское хозяйство?
- Вы знаете, и промышленность, и сельское хозяйство живут трудно. Это не значит, что до кризиса все было хорошо, как принято говорить, все было "в шоколаде". Но на самом деле, конечно, кризис очень серьезно обострил проблемы некоторых частей промышленности и отдельные проблемы сельского хозяйства. Но если говорить о промышленности, конечно, это, прежде всего, проблема отдельных производств, проблема градообразующих предприятий. И как следствие – проблема моногородов. И здесь наиболее сложные ситуации возникли. Потому что в тех случаях, когда речь идет о городах и предприятиях, выпускающих одну номенклатуру продукции, как правило, экспортную продукцию, которая не востребована, допустим, на рынке или цены на которую существенно упали, это привело к тому, что обострились социальные проблемы, выросла безработица. И мы, по сути, вынуждены были в режиме прямого управления брать на себя ответственность за ситуацию на отдельных предприятиях. Что, кстати, не очень хорошо. И нужно стараться принимать такие меры, которые будут действовать на все точки, а не хватать за отдельные моменты. Но, тем не менее, в некоторых случаях такого рода прямая поддержка была необходима и мы этим занимались по стратегическим предприятиям, по градообразующим предприятиям, по тем наиболее чувствительным секторам экономики, которые в конечном счете создают наш бюджет. И эта работа будет продолжена. Что же касается сельского хозяйства, там ситуация несколько иная. Сельское хозяйство, в отличие от промышленности, которая у нас упала почти на 14 процентов за полгода, не понесло таких серьезных потерь. Более того, если сравнить результаты работы за прошедшие полгода применительно к тому, что было в прошлом году, то по некоторым позициям наблюдается даже рост. У нас выросло, например, даже поголовье некоторых видов животноводческой продукции, я имею в виду, прежде всего, птицеводство, некоторые другие виды продукции, причем выросло довольно прилично, на 8 и даже на 12 процентов.
- Это вытеснение импорта?
- Это в том числе и замещение импорта, и реализация тех программ, которые у нас были до того. Я имею в виду государственную программу поддержки сельского хозяйства, которая появилась из национального проекта. Поэтому по некоторым позициям мы даже приобрели. Этот год был трудным для растениеводства, во всяком случае, речь идет о нашем урожае. Из-за того, что была засуха, мы не добрали довольно приличное количество того, что планировали собрать. Мы собрали в целом неплохой урожай, это будет где-то может быть 90-95 миллионов тонн, но это все-таки хуже, чем-то, на что мы рассчитывали, то, что было в прошлом году, там было 108, наверное. Поэтому наш экспортный потенциал стал чуть поменьше, но, тем не менее, он достаточный для того, чтобы решить наши внутренние проблемы, связанные с зерном, а это – основная часть сельского хозяйства, и наши экспортные проблемы. Мы все равно стараемся быть очень крупным экспортером. Я считаю, что эта линия должна быть продолжена. Но в целом сельское хозяйство, конечно, тоже недополучило часть кредитов. Возникли «пробки», которые мы вынуждены были в ручном режиме подкручивать. Я имею в виду ситуацию в банковском секторе.
- Непрохождение денег.
- Непрохождение денег и так далее. Хотя, еще раз повторяю, сельское хозяйство в силу того, что даже в кризис потребление продуктов существенно не уменьшается, оно все-таки выстояло лучше, чем промышленность. И из этого нужно будет извлечь и определенные уроки. Это означает, что потенциал нашего сельского хозяйства очень высок. Мы должны обязательно вкладывать туда деньги, не говоря уже о том, что на деревне проживает больше трети жителей нашей страны.
- Дмитрий Анатольевич, были самые разные прогнозы по поводу того, что произойдет в российской экономике летом. Ну, сейчас уже середина осени и можно какие-то итоги подвести, потому что были и негативные прогнозы по рублю, и негативные прогнозы по банкам.
- Как мне представляется, государство приняло ряд правильных решений. Мы поддержали нашу банковскую систему. Она начала колебаться в какой-то момент. В результате этой поддержки, прямой поддержки ряда банков, появление дополнительного количества денег на межбанковском рынке, наша банковская система выстояла. И сейчас она чувствует себя вполне нормально. За счет того, что мы совладали с ситуацией в банковской сфере, мы смогли направить часть кредитов, часть дополнительных денежных средств, которые были выделены по антикризисной программе, на поддержку отдельных производств, на поддержку отдельных предприятий и оборонной промышленности, и просто обычных промышленных предприятий, которые имели проблемы с финансированием, на поддержку сельского хозяйства. Мы же сохранили почти все виды дотаций, почти все виды поддержки. Допустим, по ряду аграрных кредитов. Я имею в виду так называемое субсидирование кредитной ставки, когда часть вот этой ставки до 95, а то и до 100 процентов берет на себя государство. А сельхозпроизводитель платит совсем не много. Поэтому, справившись с ситуацией в финансовом секторе, мы, по сути, создали более или менее сносные условия для работы промышленности и сельского хозяйства. Вот это было важнейшее звено. Если говорить о ситуации с национальной валютой, то она тоже развивалась достаточно, сложно. В начале года произошло довольно серьезное ослабление рубля. Это был необходимый шаг. И прошел он в достаточно спокойном режиме. Мы не допустили скачкообразного изменения курса валюты. Но, тем не менее, конечно, этот процесс никого не радовал, потому как он реально отразился на доходах людей. В настоящий момент ситуация на рынке национальной валюты, ситуация вокруг рубля абсолютно спокойная и стабильная. Более того, произошло даже укрепление национальной валюты. Сейчас известно, какой курс. Это связано с целым рядом причин, и с антикризисными мерами, и с ценой на нефть, конечно, которая выросла по отношению к первому и второму кварталу текущего года. Поэтому, в целом, вот такие разумно-оптимистические ожидания, как мне представляется, сегодня вполне оправданы. Как вполне оправданы разговоры о том, что в следующем году будет еще целый набор проблем, с которым нам еще придется справляться.
- Антикризисному плану уже год. С чем самые большие сложности? Что сложнее всего идет?
- Есть такие вопросы, по которым движение не столь быстрое, как нам бы хотелось. Я об этом уже неоднократно говорил. И правительству давал указания, своим коллегам. В чем вопрос? Ну, вот, например, мы уже в конце прошлого года вспомнили о такой важнейшей мере, как государственные гарантии, которые у нас, к сожалению, до этого не использовались активно. А их нужно использовать даже во внекризисный период. Приняли решение. Подготовили документ. Сначала документ оказался не очень удачным. Поправили этот документ. Казалось бы, теперь он стал приемлемым для банков. Банки должны в этом случае активно им пользоваться. Тем не менее, несмотря на то, что у нас установлен уровень – предельный уровень – этих гарантий в размере 300 миллиардов рублей, в настоящий момент выбрано совсем немного. О чем это говорит? О том, что мы, все-таки, еще не в полной мере научились быстро осуществлять свои решения. Очень даже нужные. Очень современные. И весьма своевременные. То есть, между моментом принятия решения и реализацией этого решения проходит огромная дистанция. И это, как раз, повод для того, чтобы сделать выводы на будущее. Выводы о том, что в период вот таких сложностей, в период экономических потрясений мы должны работать максимально слаженно, максимально активно. Иначе мы просто не добьемся результатов. Это – один из примеров, но очень показательный. Если говорить, скажем, о безработице, мы эту тему не затронули, но она очень серьезная. На самом деле здесь мы провалились тоже больше, чем ожидали. Потому как у нас было приблизительно 5 миллионов безработных, впоследствии цифра дошла до 7,5 миллионов. Сейчас эти цифры стали меньше – значит, часть программ, которые были направлены на борьбу с безработицей, сработали. Но цифры безработицы все равно очень высокие. И мы должны приложить максимум старания для того, чтобы их существенно уменьшить. Это задача и для нашей экономики, и для других стран, потому что по самым разным прогнозам, безработица – это самая большая проблема, с которой нам предстоит справляться. Мы обеспечим экономический рост, мы дадим возможность развиваться нашим промышленным предприятиям, но главное, чтобы безработица, уровень занятости населения находился под контролем. Вот это – безусловная задача и для президента и для правительства, и для других властей.
- И для регионов?
- Регионы, само собой, там они как раз этими вопросами должны заниматься. После жесткого указания регионы реально стали насыщать свои программы занятости, создали дополнительное количество рабочих мест, и часть проблем удалось снять. Но это не значит, что ситуация стерильная. Приходится подталкивать.
- Если говорить о текущем моменте, инфляция у нас существенно замедлилась. В августе она была, практически, нулевой. Это сезонный фактор? Или это тоже результат каких-то спланированных мер?
- Понимаете, у нас и так была очень высокая инфляция. Мы старались с ней максимально активно бороться. Не все у нас получалось. Очень сильно раскормили расходы по ряду направлений. И это, конечно, создавало проблемы. В том числе – и в части выдачи, допустим, кредитов для граждан. Ипотечные кредиты: мы бились за определенные кредитные ставки, у нас не получалось. Сейчас инфляция, на самом деле, действительно замедлилась. Соответственно, замедлился рост цен. В августе месяце были зафиксированы нулевые цифры по инфляции. Это весьма редкое явление за последние годы. Связано это с несколькими причинами. Конечно, это связано и с тем, что общее количество денег уменьшилось, и с тем, что уменьшился объем производства. Наша инфляция существенно замедлилась. И, в целом, это неплохо, ну, как минимум, для доходов граждан, для их покупательной способности. Для потребителей это хорошо. Я это не отношу только на стабилизационные меры. Это, все-таки, последствия уменьшения общего объема экономики. Сейчас наша задача – и дальше работать над понижением темпов инфляции. Потому что наша задача вывести ее хотя бы на уровень 5-7 процентов. Тогда мы сможем давать кредиты по нормальным ставкам. Тогда наши граждан смогут получать ипотечные кредиты, потребительские кредиты по нормальным ставкам.
- У нас с самого начала кризиса власти подчеркивали, что при всей экономии бюджет, все-таки, останется социальным. Вопреки тому, как это происходит в других странах, подчас, даже самых благополучных. У нас в этом году повышали зарплаты. У нас росла пенсия, оклады военным, социальные выплаты. Это одна из антикризисных мер или это часть общей экономической стратегии?
- Вы знаете, я считаю, что это, конечно, часть нашей общей стратегии. Это наш выбор. И связан он вот с чем. Мы пока не очень богатая страна, у нас еще очень много проблем, у нас очень высокий, недопустимо высокий уровень бедности в стране. Поэтому, независимо ни от каких кризисов, мы обязаны этим заниматься. И наш бюджет, в какой бы стадии развития ни находилась наша экономика, он все равно должен быть более социальным, чем бюджет, скажем, уже стран, которые находятся на другом уровне развития. Кризис пройдет – наш бюджет все равно останется социальным. Это абсолютно очевидно. До тех пор, пока мы не создадим уже полноценных нормальных условий для жизни значительной части людей. Но, с другой стороны, эта специальная социальная поддержка – это и часть антикризисной стратегии. Потому что, увеличивая пенсии, увеличивая заработную плату, даже в условиях, когда, казалось бы, нет источника для увеличения, мы тем самым поддерживаем покупательную способность людей, и мы тем самым поддерживаем внутренний рынок. Так что это не только поддержка отдельных людей, но это и поддержка экономики в целом. Это, по сути, двуединая задача.
- Но я правильно вас понял, что, собственно, эта стратегия на годы вперед?
- Кирилл, вы меня правильно поняли. Значит, наша стратегия заключается именно в том, чтобы исполнять все социальные обязательства. И это не конъюнктурное решение. Это решение, которое принято на годы вперед. До тех пор, пока мы – развивающаяся экономика и живем мы пока не так, как хотели бы. Поэтому все социальные обязательства будут финансироваться, а в тех рамках, в которых это намечено, будет происходить и увеличение пенсионных выплат и других социальных выплат.
- Но мы как страна в этой ситуации, вообще, живем по средствам? Не будет ли чрезвычайно негативной нагрузки на бюджет из-за такого объема социальных обязательств?
- Вы знаете, бюджет сейчас, конечно, очень тяжело скроен, чего там говорить. У нас был бездефицитный или, как экономисты говорят, профицитный бюджет, когда доходы превышали расходы. Сейчас у нас дефицит в бюджете. И причем в следующем году он будет достаточно значительным. Но, тем не менее, это тот дефицит, который мы вполне способны обслуживать. Это не драма, не катастрофа для экономики. Это просто такой очень напряженный режим работы. Наша задача заключается в том, чтобы уже через год перейти к бездефицитному бюджету или минимально дефицитному бюджету. И вот на это должны быть направлены все решения правительства и наша работа в целом. Но общая стабильность, макроэкономическая стабильность, бюджетная стабильность она, конечно, сохранится. И здесь не должно быть никаких сомнений. Мы обязаны обеспечить исполнение всех запланированных выплат. И социальных, и выплат, связанных с финансированием крупнейших программ производственно-экономических, и выплат военным, наших международных обязательств. Все это должно быть учтено в бюджете. Бюджет сейчас уже внесен в Государственную Думу. По нему идет активная работа. Я думаю, что она будет в срок завершена. В этом смысле особых проблем быть не должно.
- Сейчас и власти, и бизнес уже обсуждают, как мы будем выходить из кризиса. И обсуждают даже точки роста. И этому посвящена ваша недавняя статья «Россия, вперед!», в которой, по сути, обозначены ключевые положения президентского Послания Федеральному Собранию, еще предстоящего. Вот в контексте кризиса не могли бы Вы конкретнее сказать о задачах, которые, по-вашему, сейчас стоят перед страной на этот период.
- Вы знаете, и в кризис, и не в кризис перед нашей страной, перед нашей экономикой, скажем так, стоит одна задача: мы должны модернизировать экономику. Потому что кризис показал ее самые слабые места. И мы должны воспользоваться этим очень неприятным отрезком нашей жизни, который называется кризис, для того, чтобы по-настоящему изменить нашу экономику. Потому что мы все-таки развивались в очень инерционном сценарии. Да, у нас все было неплохо, потому что были высокие цены на энергоносители, на сырье. Сейчас все ушло вниз. Это ударило по нашей экономике. Это ударило по нашим гражданам. Поэтому должны создать защиту. А защита от кризисов только одна – это разносторонне развитая экономика. Как принято говорить, диверсифицированная экономика. Поэтому главная задача – модернизация. Я сформулировал пять основных приоритетов в области модернизации нашей страны, на которые мы должны обязательно обратить внимание, силы и средства. Все они известны. Это – энергоэффективность, потому что мы очень много тратим энергии, тратим впустую, по сути, обогреваем воздух. И здесь существует целый ряд очень интересных программ, в том числе и по созданию новых эффективных видов топлива, сбережению энергии. Это информационные продукты, как наземные, так и космические. Это атомная энергетика, которая всегда была нашим козырем, и которая действительно способна изменить жизнь к лучшему в самых разных частях нашей страны. Это лекарства. Мы должны производить собственные лекарства. Мы должны делать их качественно, и они должны продаваться по доступным ценам. Вот если мы все эти направления хорошо продвинем, то мы получим другую экономику, которая будет опираться не только на нефть и газ, – хотя для нас это очень важно, мы еще очень долгое время, я уверен, десятилетия будем одним из основных поставщиков нефти и газа – но опираться и на другую ногу, опираться на высокие технологии. Опираться на модернизированную, на современную экономику. В этом смысл этой модернизации, экономической модернизации. Хотя мы, конечно, должны заниматься и модернизацией нашей социальной жизни, модернизацией политической системы. Я уже говорил, что, скажем, наша система социального распределения тоже требует изменений. Мы сейчас занимаемся реформой пенсионной системы. Это очень важная, назревшая тема. Причем делаем это аккуратно, так, чтобы не создать проблем для граждан, но в то же время улучшить их возможности. У нас вступает в силу целый ряд новых законов на эту тему. И в следующем году большие средства запланированы на финансирование пенсионной системы. Происходит увеличение основного капитала пенсии, из которого рассчитывается пенсионная выплата для каждого человека. Причем теперь это будет завязано на те выплаты, на те деньги, которые человек получал и в советский период, и за последнее время. Там произойдет увеличение на 10 процентов и на 1 процент за те годы, которые предшествовали 1991 году. Все эти программы – они тоже относятся к числу модернизационных.
Говоря о модернизации, Вы для себя какие-то временные рамки назначаете? Сколько вообще лет этот процесс может занять?
- Ну, знаете, прогнозы – очень неблагодарная вещь. Но мы с вами заинтересованы в том, чтобы это происходило максимально быстро. Не год, не два, не три, ну, может быть, 10-15 лет – это вполне очевидный горизонт, за которым мы должны увидеть уже новую экономику. Экономику, которая будет конкурентоспособна по отношению к другим крупнейшим экономикам мира.
- Я знаете еще о чем хочу Вас спросить в этой связи – а Вы для себя обозначаете какую-то точку невозврата в процессе модернизации? Вот точка невозврата, когда не будет отката назад, 100 процентов.
- Мне представляется, что как только значительная часть наших доходов будет создаваться не за счет экспорта энергоносителей, ну хотя бы в пропорции там 30-40 процентов, это уже будет означать, что мы живем в другой экономике и в другой стране. Если говорить о кризисе, то это немножко другое измерение. Потому что вопрос о том, когда закончится кризис, это один из самых любимых вопросов.
- Конечно. Как Вы, кстати, себе представляете день, когда Вы сможете сказать: кризис закончился?
- Знаете, я думаю, что если мыслить формально экономически, то это, конечно, тот день или тот период, когда наши макроэкономические показатели выйдут на докризисный уровень и превзойдут их. Но это вещь, которую обычно люди могут не почувствовать. Я считаю, что это – тот день, когда российский гражданин, обычный наш российский человек, проснувшись, скажет: да, я полагаю, что проблемы экономические для меня, вот те, которые возникли, они закончились.
- Спасибо вам большое, Дмитрий Анатольевич.
- Спасибо, Кирилл.
