Те из нас, кто в свое время прочли книгу "Зулейха открывает глаза", все эти годы думали, какой же будет экранизация? Книга ведь написана как почти готовый сценарий, хотя, конечно, тот язык, каким она изложена, тот самый могучий, он великолепен и при просто чтении. Но что же началось, когда фильм вышел? В то время как десятки миллионов людей безотрывно смотрят "Зулейху", некоторым особо шумным товарищам "Зулейха", похоже, открыла глаза. И они, естественно, требуют такой взгляд запретить. Что же будет дальше?
Дальше, конечно, будет продолжение. Итак, в следующих сериях сын Зулейхи подрастет. А сама она… Но не будем пересказывать сюжет тем, кто не читал книгу, — смотрите кино. А потом обязательно и почитайте. И подумайте.
Давайте обходиться без ханжества. Отношения таких человеческих душ, как у главных героев, — это не одни только разговоры. Еще давайте обходиться без каких-то странных фантазий, мол, Чулпан Хаматова никакая не татарка. Интересно, а кто тогда? И главное: можно быть за сталинскую коллективизацию, хотя не сам ли вождь написал статью о "перегибах", можно быть против коммунистов, а можно заглянуть в душу.
Конечно, по прошествии ста лет после тех революций, Гражданской войны и их следствий нам уже трудно судить о том, что и как точно переживали те люди. Но и книга, и фильм — это гимн тем, кто находит в себе силы уйти как раз от категоричности. Хотя, например, что спорить о том, что и по всей стране, и конкретно по Казани тогда людей брали и везли в лучшем случае в неизвестность. Собственно, автор книги Гузель Яхина ведет-то нас в книге по маршруту из Татарстана в Сибирь, по которому прошла ее собственная бабушка. Так кто она, автор?
"Я не могу сказать, что я ненавижу советское. Нет, скорее, я испытываю глубокое сочувствие к тем людям, которые жили в то время. И я сочувствую всем: и палачам, и жертвам, просто потому, что это было такое время, когда еще непонятно, что бы мы делали, если бы мы оказались тогда", — отметила Гузель Яхина.
В Казанский кремль она ходит с самого детства. "Главное изменение — это мечеть Кул-Шариф, которая "родилась" в один год с моей дочкой", — рассказывает писательница.
- А что было в соборе?
- Я сейчас не вспомню точно. Была столовая. Я ходила сюда заниматься в кружок иностранного языка, в кремле он находился, а в столовой покупала пирожки. Пирожки были очень даже неплохие.
Та, по чьей первой большой книге теперь поставлен целый художественный фильм, как и ее главная героиня, — татарка. Более того, ворвавшись в литературу со своим восхитительным русским языком, до трех лет Гузель Яхина говорила только по-татарски. А писала с самого детства.
"Лет с семи, наверное, я пишу. Писала очень необязательно, не очень много, но очень много разного: от философских сказок до стихов", — вспоминает Гузель.
Окунемся в тот самый период, конечно, очень жесткой, жесткой раннесоветской истории, на который на тот период конкретно в Татарстане пришлось создание на месте Казанской губернии Татарской автономии. В Казанском кремле заглядываем в тот музей, где как раз про это, в Музей истории государственности Татарстана.
- Смотрите-ка, еще ведь вязь была арабская.
- Да, у меня бабушка, которая родилась в 1909 году, писала открытки арабской вязью. Красиво! – рассказала Гузель Яхина.
Как и среди героев ее книги и ее предков,есть и крестьяне, и горожане. Были и такой, кто до революции совершил хадж, и такой, кто после революции из беспризорника вырос в крупного партработника. И на Волге, и во всей России история была, ох, какой сложной.
А она сама, с удовольствием водя нас по обновленному Казанскому кремлю с его воссозданной мечетью (и с его православным собором), помнит и ту Казань. В ней, деревянной, даже в самом центре жить было невозможно — такое было все ветхое. Но именно те дома, как рассказывает Гузель, порождали образы.
"Я ходила мимо дома, который был заброшен, в школу утром и вечером. И на стекле, которое практически было уже утоплено в асфальт, на толстом слое пыли изнутри было выведено: "Все ушли на фронт". Это была, наверное, шутка. Но я искренне верила, что этот дом был оставлен в 1941 году, что именно оттуда, закрыв двери, хозяева ушли воевать и не вернулись. Вот такое было отношение к этим домам. Кстати, Чулпан Хаматова вспоминала тоже какие-то свои истории, связанные с деревянной Казанью. Она, по-моему, придумала, что там у нее бабушка жила в этих домах и ходила ее навещать. Какая-то такая была история. А мой брат, например, верил в то, что в этих домах обитает Баба-яга. И мама его пугала, стращала этой Бабой-ягой, чтобы он слушался лучше", — вспоминает Гузель Яхина.
Влюбленная в Казань еще Гузель предложила, чтобы мы непременно съездили туда, где ее родители (папа — инженер, мама – врач) снимали дачу, на Волгу, туда, где неподалеку остров-град Свияжск, башня-каланча. Вот куда там забираемся, чтобы увидеть все.
- Когда мы сюда ехали, вы мне сказали, что это "портал". Почему портал?
- Потому что это такое крошечное место, где, мне кажется, слилось воедино очень много всего, — сказала Гузель.
Основанный Иваном Грозным этот остров-град стал и тем местом, откуда в Гражданскую войну Казань брал Лев Троцкий. А после этого через какое-то время очень быстро Свияжск начал потихонечку превращаться в такое место, куда отсылали ненужных людей. Здесь же сразу, практически, после революции основали коммуну дефективных подростков. А в Успенском монастыре организовали тюрьму. Это была тюрьма ГУЛАГа до 1954 года. А потом там же, в этом же самом Успенском соборе, разместили отделение психиатрической лечебницы. И потихонечку этот город, в котором когда-то жили больше двух тысяч людей, опустел. Такое вот поселение было странное, которое состояло в основном, конечно, из тех, кто населял психиатрическую больницу и там работал, тех, кто был вокруг.
Здесь же, в Свияжске, посещаем новую шикарную экспозицию на месте раскопок Средневековья. И здесь Гузель рассказывает забавную историю о том, как в российской истории "копаются" иностранцы.
- Кстати, в итальянской версии "Зулейхи" в переводе итальянском…
- Они Тартария написали?
- Она — тартарка.
Ну, конечно! Ведь еще со времен Венеции всю нашу часть света называли Тартарией.
Так что такое история Сибири, где оказалась Зулейха, и история Волги, на берегах которой живут? А вот кто живет? Мы все вместе, кто мы?
"Я родилась здесь. Я выросла здесь. И друзья мои все были татары, русские, чуваши. И совершенно было неважно в детстве, какой ты национальности. Больше того, такой вопрос вообще не стоял. Это было не то чтобы неприлично спрашивать, а он просто он даже не возникал. И вот эти две культуры, татарская и русская, они точно так же были у нас. И мы на этом выросли. Эти две ноги, на которых, собственно, мы стояли, вот они и есть. И этот союз татар и русских, он все-таки сейчас удается. И то, что здесь в кремле стоят рядышком и соборная мечеть, и соборный храм, — это же образец, это же здорово, это же совершенно символично", — уверена Яхина.
Но сама она сейчас ворвалась в мировую литературу со своим, конечно, удивительным русским языком.
- Гузель, каких писателей вы любите?
- Я люблю Улицкую, Водолазкина. Я очень интересуюсь творчеством Алексея Иванова. Это, наверное, три главных имени для меня на современном литературном поле.
- А Муса Джалиль, он остался в какой-то коллективной памяти и писательского сообщества в Татарстане?
- Да. Могу сказать про свое поколение. Я — 1977 года. И мы впервые прочитали стихи Мусы Джалиля в первом классе. И я только теперь понимаю, что это были очень веселые стихи.
Муса Джалиль — тот, кто, попав в плен, писал из нацистских застенков, тот, кто действительно был и само жизнелюбие. Писал веселые стихи. Про то, как джигит дарит девушке цветы, а она выкидывает их в окно, и букет съедает корова. И начинает этот молодой человек носить цветы корове, утешая себя тем, что корова съедает цветы, таким образом молоко передает часть его любви девушке.
Но почему же она все-таки отвезла нас еще и в Свияжск? Только ли потому, что часто бывала здесь с родителями в детстве?
- Были полынь с человеческий рост и крапива с человеческий, висели по всему острову эти простыни. Очень много легенд это место порождало. Чего только ни рассказывали о памятнике Иуде Искариоту, который поставили здесь якобы в 1918-м, — рассказала Гузель.
- Вроде Троцкий?
- Никто не знает сейчас, историки до сих пор не могут согласиться.
- Много споров, да.
- И о каких-то представительницах царской семьи…
- Ну чуть ли не об Анастасии.
- В психиатрической лечебнице. Также, конечно, легенды. Еще говорили, что в ледоход и в ледостав на острове не умирали.
- Мы вспомнили 1918 год. А вон дом, с балкона которого Троцкий по одной из легенд объявил о том, что расстреляет каждого десятого. И таким образом Красная Армия взяла-таки Казань. Вы мне очень интересно рассказывали о том, как вот тогда Казань стала таким перекрестком, где сошлись очень многие люди, которые "выстрелили" потом. Расскажите поподробнее.
- Да, действительно. Есть очень интересный литературный аспект, потому что именно на Свияжске, на одном из судов военных, служил пулеметчиком Всеволод Вишневский.
- Автор "Оптимистической трагедии"?
- Совершенно верно. А в этой самой "Оптимистической трагедии" он изобразил не кого иного, как Ларису Рейснер. Она стала прототипом комиссара. А сама Лариса Рейснер была здесь. Она прибыла на Свияжск и оставила прекрасные мемуары об этом. И, конечно, нельзя не сказать, что Ярослав Гашек принимал участие в освобождении Казани. Он тогда был юным и работал агитатором Красной Армии в среде чешских легионеров, которые как раз и стояли в Казани. То есть он тоже имел к этому самое прямое отношение. Также на Свияжске в 1918 году Троцкого снимал юный кинооператор Эдуард Тиссе, который позже стал практически бессменным оператором Сергея Эйзенштейна и снял "Александра Невского", "Броненосец "Потемкин", "Октябрь".
А вдруг когда-нибудь Гузель Яхина про Свияжск напишет? А пишет она так, что так и хочется снимать кино.
Фильм "Зулейха открывает глаза" снят при поддержке ПАО "АК БАРС" БАНК.
