Заместитель мэра Москвы по вопросам социального развития Анастасия Ракова в эксклюзивном интервью телеканалу "Россия 24" рассказала о том, почему в столице активно растет число выявленных заболевших COVID-19, как организованы временные госпитали, и насколько серьезна угроза для людей и для экономики мегаполиса.
- Как сейчас меняется ситуация с коронавирусом в городе? Какова динамика заболеваемости?
- Увы, мы видим продолжение негативной динамики. Сегодня у нас, по сути, два негативных антирекорда. Мы впервые перешли цифру 4 тысячи вновь выявленных заболевших. И что очень печально.
За предыдущие сутки мы госпитализировали уже более 1000 людей с коронавирусом. Это те, кто болеет средней степенью, или те, кто болеет тяжело.
По сути, мы вышли на те цифры, которые у нас были весной. Что, конечно, не может нас не расстраивать и требует всех немножко собраться, более ответственно относиться к той ситуации, которая есть.
Что особенно печалит? Что растет заболеваемость среди людей старших возрастов. На сегодняшний день численность заболевших людей старше 65 лет увеличилось вдвое и в общем объеме заболевших составляет уже 25 процентов. Поэтому на прошлой неделе мэром было принято решение, что люди старше 65 лет , люди с хроническими заболеваниями (а перечень хронических заболеваний серьезным образом расширен) должны оставаться дома, должны минимизировать социальные контакты, должны перестать пользоваться общественным транспортом.
Мы для них специально восстановили работу нашей горячей линии. По телефону можно обратиться в любое время и заказать все необходимые социальные услуги: и лекарства, и продукты, решить много других бытовых проблем, которые возникают у людей в связи с ограниченными возможностями передвижения.
Было принято решение о том, что все работодатели в обязательном порядке 30 процентов персонала должны отправить на дистанционную работу.
С понедельника (5 октября) в городе введены каникулы. Для больше чем 60 процентов московских ребятишек это и так были плановые каникулы, мы просто увеличили их на неделю.
Мы очень надеемся, что эти меры дадут эффект. Но они дадут эффект, если все эти меры будут реально соблюдать.
Увы, на сегодняшний день мы не видим того эффекта, которого бы хотелось от этих мер. Динамическое наблюдение за транспортной ситуацией в городе ежедневное показывает, что количество людей, которые передвигаются общественным транспортом, сократилось, но не настолько, чтобы констатировать, что большинство людей из этих категорий сидят дома.
У нас более 800 тысяч людей с серьезными хроническими заболеваниями. Понятно, что эти люди очень тяжело болеют и в основном у них случаются такие серьезные осложнения – вплоть до неблагоприятного исхода. Но мы ввели для них возможность оставаться дома, взяв больничный.
Упростили процедуру взятия больничного. Можно просто позвонить по телефону, можно оставить заявку в электронном виде. Но на сегодняшний день из 800 тысяч к нам обратились только 2,5 тысячи. Все остальные продолжают работать.
Увы, конечно, ситуация требует, чтобы мы задумались над тем, какие меры принимать дальше.
- Чем объясняется такой рост новых случаев заражения?
- На мой взгляд, причины в основном две. После достаточно длительного периода весенней изоляции и летних отпусков люди вернулись в город. Вернулись с отпусков, вернулись с каникул. И вернулись к своему привычному ритму жизни. В рабочие коллективы, в школьные классы. Стали больше пользоваться театрами, кино, спортивными сооружениями, различными кружками.
Конечно, мы видим резкое увеличение людей в городе. И во многом – тех людей, которые первый период пандемии находились на максимальной изоляции. Это, конечно, вызывает за собой рост заболеваемости.
Но, на мой взгляд, вторая (и она же главная) причина – это поведенческая. Мы помним, как москвичи демонстрировали ответственное отношение к угрозе распространения вируса весной. Каждый пытался максимально обезопасить себя и окружающих. Социальные дистанции, маски, минимизация контактов с родственниками, бесконечная реклама поведения, что с людьми старшего возраста лучше не общаться, особенно детям. Все старались минимизировать свои контакты, практически не посещать общественные места.
Такое социально ответственное поведение было во всех группах – и среди пожилых, и у мам с детьми, и среди других людей. Конечно, оно дало максимальный эффект в тот период эпидемии.
Без ответственного отношения, без самоограничения нам, конечно, никуда не двинуться.
Что мы видим сейчас? Несмотря на то, что у нас очень высокие цифры заболеваемости и мы не просто их не скрываем, мы публично везде об этом рассказываем, несмотря на принятые меры на прошлой неделе по ограничению, мы везде видим тотальное несоблюдение масочного режима, отсутствие социальной дистанции, никакого желания людей хоть отчасти снизить свою социальную активность, полные бары, полные рестораны, в театрах, на спортивных мероприятиях мы единицы людей видим в маске.
Конечно, это низкая ответственность организаторов, но и низкая ответственность самоорганизации каждого из нас.
Да, на сегодняшний день мы имеем необходимые резервы медицинских мощностей, но давайте будем откровенны: коек всегда конечное количество. И сколько бы их мы не разворачивали, им когда-то придет конец, если мы не будем ответственно относиться к своему поведению.
Сегодня вы отказываетесь надевать маску, завтра кто-то из ваших близких может просто не оказаться здесь. Даже здесь, в госпитале, потому что коек не хватит. Поэтому сейчас ответственное поведение – снижение социальной активности, бережное отношение к людям старшего возраста, безусловное соблюдение масочного режима – это не какие-то красивые слова, не какой-то этикет – это норма жизни. Я бы даже больше сказала – это безусловное условие для того, чтобы московская экономика выжила в сложившейся ситуации.
- Вы описали тот сценарий, который был в Европе, в той же Италии, когда не хватало больниц...
- Да.
- Почему было принято решение расконсервировать временные госпитали, а не перепрофилировать стационары, как это было сделано весной?
- Давайте начнем с того, что с такого рода эпидемией ни мир, ни наша страна в последнее время не сталкивались. Даже подъемы заболевания гриппом в 2009-м, в 2016-м годах не требовали такого объема госпитализации.
По сути, в весенний период нам пришлось перепрофилировать основную массу коечного фонда под борьбу с коронавирусом. В результате, по большому счету, на определенный период (да, незначительный, но существенный – больше месяца) мы остановили оказание плановой медицинской помощи другим соматическим больным. А их в городе не стало меньше, и они требуют медицинской помощи. И это можно, наверное, сделать раз.
Делать это постоянно (а учитывая, что инфекция волнообразно идет) просто невозможно. И поэтому, мне кажется, мы тогда приняли очень верное решение – создать временные госпитали, которые позволяли бы нам в случае необходимости оперативно их разворачивать и также оперативно консервировать, не неся постоянные издержки.
В то же время все госпитали работают в обычном планом режиме и оказывают необходимую экстренную и плановую медицинскую помощь. Это во-первых.
Во-вторых, надо честно сказать, что большинство соматических стационаров очень сложно адаптировать под требования инфекционного стационара. Очень сложно сделать шлюзование там, где его никогда не было. Сложно сделать удобные раздевалки и комнаты для персонала.
Очень сложно сделать одновременно огромное количество боксов, в которых можно принимать большой поток со скорой. Да даже организовать заезд скорой в стационары, которые работают в плановом режиме, практически невозможно.
Поэтому мы приняли такое решение и сейчас, в принципе, не переводим стационары: они работают в плановом режиме.
Мы разворачиваем эти мощности и хотим отработать здесь технологию от начала до конца так, чтобы оказывать помощь максимально эффективно всем людям с коронавирусной инфекцией.
Ну, и мы планировали эти госпитали изначально только под ковид-инфекции с врачами, которые имели большой опыт и понимали, что надо для пациента и что нужно для них для того, чтобы работа была максимально эффективной.
- Временный госпиталь. Может, у кого-то возникнуть ассоциация с полевым госпиталем... Насколько такие больницы уступают обычным инфекционным клиникам?
- Давайте начнем с того, что мы здесь собираемся лечить людей с моноинфекциями. Поэтому основной принцип инфекционного стационара (а именно мельцеровский бокс на каждого пациента здесь нам не нужен), конечно, существенно отличается от классических инфекционных стационаров.
В то же время мы здесь можем организовать пространство так, чтобы максимально эффективно его использовать и для врачей, и для пациентов.
Сразу хочу сказать, что тут будут только ковид-позитивные люди. А людей, у которых непонятная инфекция, конечно же, мы здесь лечить не будем.
Здесь есть все необходимое оборудование. Это, в первую очередь, КТ, рентген-аппараты, УЗИ-аппараты, здесь все палаты оснащены кислородом. Это первое, что необходимо для людей, которые имеют коронавирусную пневмонию. Все необходимое оборудование здесь в полном объеме имеется.
Здесь у нас есть и специальные боксы интенсивной терапии, которые позволяют оказать необходимую помощь, вплоть до искусственной вентиляции легких.
Если же больной будет требовать серьезной реанимации, то это не просто госпиталь, созданный с нуля, – это филиал крупной многопрофильной больницы, которая имеет один из самых больших опытов работы с коронавирусом.
Плюс на основной ее базе уже есть койки, которые также работают с коронавирусом. Тяжелые больные в течение 15 минут на реанимобиле доставляются в основные корпуса и основные реанимационные отделения.
- Если мы говорим об оснащении, наверное, очень сложно и провести в такое помещение кислород, и вызов медсестры...
- Есть два нюанса. Первое – это обеспечение медицинского персонала всем необходимым. Если проще сказать, то та вещь, о которой мы в начале весны мечтали, называется флоуметр ("банка Боброва"). Это – прибор, который был у нас изначально в дефиците.
И кислород, подведенный к каждой койке, это тоже был мечтой каждой больницы, потому что основная помощь при этом заболевании – кислород.
Сейчас у нас нет никаких проблем, у нас каждая койка оснащена кислородом. Необходимые флуометры, маски – в достаточном количестве, никаких ограничений нет.
Второе – это, конечно, кнопка вызова медсестры, которая находится здесь же, на посту.
Мы так организовали пространство, что, с одной стороны, вроде есть иллюзия определенной интимности, но с другой стороны это лучше, чем огромный ангар, где только койки, койки. Все равно ты ложишься – и какие-то стены рядом с тобой есть. Это удобно для пациента.
С другой стороны, девушка стоит, она меня очень хорошо видит. И если она в принципе встанет со своего места, она увидит всех, кто будет у нее здесь лежать. Это удобно и для пациентов, и для врачей.
Индивидуальные приборы у нас везде есть. Старались его организовать настолько уютно, насколько возможно.
Наше "ноу хау": мы понимаем, что это не такое комфортное пространство, как бы хотелось, поэтому организовали специальные косметички, используя опыт самолетов, гостиниц, где есть все необходимые первоначальные средства индивидуальной гигиены. То есть не надо думать, что ты что-то забыл дома. Здесь все есть в необходимом объеме и необходимом количестве.
Медицинское оборудование все здесь есть: и КТ, и УЗИ, и другие виды медицинской техники, включая лабораторное оборудование, которое необходимо, в первую очередь, чтобы здесь проводить исследования.
Все последующие исследования у нас будут непосредственно на базе госпиталя. В принципе, как только из лаборатории пришел результат, его видно сразу.
Понимая, что это новое для нас пространство, и оно очень большое, здесь по-другому надо организовывать и контроль за пациентами, и скорость принятия управленческих решений.
Мы попытались здесь отработать и будем пытаться отработать технологию, по сути дела, цифрового госпиталя.
Что это значит? Что здесь ни у одного человека из персонала впервые в жизни не будет ни одной бумажки. Все знают бумажное медицинское дело, журнал, лист назначений, лист состояния здоровья пациента...
Здесь всего этого нет. Здесь человек сразу поступает, заводится электронная медицинская карта, на руку ему надевается браслет с QR-кодом, все медсестры работают с планшетами.
Планшет подводится к qr-коду и, соответственно, сразу понятно, какие назначения у этого человека.
Так что ситуация, при которой вчера врач поменял назначение, а медсестра случайно не посмотрела в журнал, даже в теории быть не может, потому что все лекарства, которые ему положены, сразу высвечиваются на планшете.
Далее: все основные показатели его здоровья она вносит в планшет. Эти данные автоматически отражаются у врача уже не в красной зоне, и он, видя динамику человека, может более оперативно принимать любые решения, связанные с изменением тактики лечения.
Я надеюсь, что это даст определенный эффект и в качестве лечения, и в скорости лечения мы не оставим без внимания ни одного пациента.
Более того: все, что касается снимков, КТ, рентгена или электрокардиограммы – все это тоже в цифровом виде автоматически поступает в центры компетенции за пределы этого госпиталя и обратно в электронную карту попадает полная расшифровка, опять же, без бумаги. Надеюсь, что это будет эффективно и удобно.
- Если говорить о лечении, будут ли какие-то нововведения в этом плане?
- Мы только в ближайшие дни объявили, что проанализировали опыт лечения и в стационаре, и в амбулаторном звене за последние полгода. Посмотрели, какие схемы максимально эффективно работают.
Более того: вышли новые лекарства, которые были зарегистрированы Минздравом и поступили в гражданский оборот. Поэтому мы утвердили рекомендации и лучшие практики для лечения пациентов в стационаре, куда входят и современные противовирусные препараты, и антикоагулянты, и, что еще очень важно, препараты, которые предотвращают развитие цитокинового шторма.
Если в начале весны плазму переболевших доноров использовали только ведущие клиники, то сейчас мы отработали стандарт, и все городские больницы, которые будут работать с больными с коронавирусной инфекцией, будут использовать плазму переболевших людей.
Хорошо себя зарекомендовали технологии с гелием и барокамеры. Там, где будет возможность, будем и дальше использовать эти технологии. Ну и, конечно же, мэром Москвы было объявлено, что мы переходим на новый бесплатный стандарт обеспечения больных коронавирусной инфекцией и на лабораторном уровне.
Последние препараты на базе фавипиравира всем нуждающимся по рецептам врачей будут доставляться бесплатно. Более того: антикоагулянты мы внедряем и на поликлинический уровень для группы риска, чтобы предотвратить сердечнососудистое осложнение.
Очень важный прибор – пульсоксиметр, который позволяет определить насыщение крови кислородом и, соответственно, косвенно показывает, в какой степени работают легкие, мы будем давать на амбулаторном уровне пациентам, что позволяет нам при телемедицинском контроле объективно оценивать состояние здоровья и принимать решение о дальнейшей тактике лечения.
- То есть фактически лечение на дому будет отличаться только тем, что пациент не в стационаре?
- Да, лечение на дому должны проходить те пациенты, которые не нуждаются в кислородной поддержке, а все медикаментозное лечение будет обеспечено в полном объеме и также, как в стационаре, бесплатно.
- Анастасия Владимировна, сколько сейчас в Москве таких госпиталей? И планируют ли расконсервировать дополнительные?
- На сегодняшний день мы открываем две такие больницы: в Крылатском и в Сокольниках.
У нас на сегодняшний день есть еще два центра, которые мы, если потребуется в ближайшее время, откроем.
Это торговый центр "Москва" (он законсервирован и сейчас идет работа по формированию коллектива и расконсервированию госпиталя) и центр на ВДНХ.
Более того: мы пытаемся сформировать еще один тип временных госпиталей на базе рёдеров – временных конструкций, которые могут существовать достаточно длительный период, до 10 лет.
В больнице в Коммунарке мы организуем мощный, законченный центр практически на 1200 коек, 300 из которых будут реанимационные.
В ближайшие несколько недель мы окончательно отработаем всю технологию и стандарт, и (если будет необходимость) эти медицинские учреждения также запустим.
