Пленарным заседанием в Москве завершился V Всероссийский съезд православных центров помощи зависимым.
Организацию форума взял на себя Благотворительный фонд святого праведного Иоанна Кронштадтского совместно с Координационным центром по противодействию наркомании Синодального отдела по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви.
На съезд приехали 100 делегатов из разных регионов. А это значит, что христианские реабилитационные центры и центры помощи алко- и наркозависимым есть и действуют по всей стране.
Большая часть гостей священнослужители. Может, конечно, так кажется из-за обилия ряс и крестов, но люди здесь явно собрались неслучайные, профессионально подкованные и заинтересованные. Это чувствуется по каждому докладу, по дискуссии и обсуждению каждого из вопросов.
Если не знать о существовании этого благотворительного фонда, если жизнь не принудила к знакомству с центром по противодействию наркомании, осваиваться, вникать приходится на месте.
Работать в этой сфере присутствующие на форуме духовные и светские лица начали не по приказу сверху, не в результате назначения и не ради карьерного роста (да и слишком неблагодарная ниша для продвижения наверх). Это был осознанный и непростой личный выбор.
О последнем, правда, узнать можно только в общении в перерывах. Как и о том, что многие священники по первому образованию психологи и психиатры. И неожиданным образом врачебная практика и психологические наработки пришлись как нельзя кстати после рукоположения во священники, когда в храм за помощью стали приходить наркозависимые и их семьи.
Для других, как для священника Красноярской епархии Родиона Петрикова, помощь зависимым стала продолжением светской работы. Сейчас отец Родион благочинный по тюремному служению, психолог, помощник начальника ГУФСИН по работе с верующими.
- Я об этом никогда не мечтал. Не было такого момента, чтобы я заканчивал школу и мне задали вопрос – чем ты хочешь заниматься, а я бы ответил, хочу заниматься наркоманами, алкоголиками и игроманами и их семьями.
- Сразу хотели быть священником?
- Мысли о священстве у меня тоже не было. Я воспитывался в семье, где о вере не было и речи, так что это отдельная история мучительного поиска истины. Но когда я нашел Бога и в нем утешение, я узнал, что священник, меня крестивший, занимается зависимыми. А он (после крещения) узнал, что я – психолог. Пазл сложился: я начал приходить в "Братство трезвости", помогать в работе с зависимыми. Шаг за шагом, и я обнаружил себя священником.
- Практически как в анекдоте – не приходя в сознание?
Смеется:
- Знаете, промысел Божий – это река. Ты в нее падаешь, а дальше тебя несет.
- Сейчас работаете самостоятельно или продолжаете с крестившим вас священником?
- У нас свой духовный центр, где мы занимаемся помощью наркозависимым. Более 10 лет я предметно, содержательно занимаюсь алкозависимыми. А наркозависимых консультирую на входе, ориентируя их, помогаю определить их состояние и направить их в тот или иной реабилитационный центр для восстановления.
- Учитывая ваш стаж, вы наверняка видите, что в последние годы многое изменилось: возраст наркозависимых, скорость привыкания, их состояние. Вам приходится меняться?
- Содержание работы действительно меняется. И это напрямую связано с возрастом – аудитория становится все моложе. И со степенью тяжести наркотиков: это тяжелая химия, созданная из подручных средств, которые буквально разъедают человека. У них страшные как физические, так психические и психологические последствия. Не говоря о том, что духовно такой человек давно мертвец.
- Как быстро возникает привыкание?
- Месяц-два-три и человек становится зависимым. Как это понять? У него выстраивается система употребления. Раз в две недели употребляет, потом раз в неделю. Потом он начинает думать, как ему распределить дозу на три раза в неделю. Дальше он вовлекается в систему распространения, и это полностью меняет человека: образ жизни, образ мышления, систему его взаимоотношений. И чтобы такого человека реабилитировать, его надо с корешком вырывать из социума, в который он вплетен. Алкоголик может оставаться в семье, и ему можно помогать. А наркозависимых неизбежно нужно вырывать из семьи: чтобы сделать операцию, человека на носилках переносят в операционную. Так и здесь – иначе никак.
- Какой процент людей выздоравливает и никогда к вам не возвращается?
- Когда человек проходит полный курс реабилитации в течение года и становится членом Церкви, у него наиболее благоприятный (около 80%) прогноз ремиссии, восстановления и ресоциализации, то есть возвращения в жизнь. Таких единицы. Если брать период в 5 лет после реабилитации в нашем центре, мы можем говорить о единичных случаях. Наркоманы не случайно говорят – героин умеет ждать. Это змея, которая притихла у сердца и ждет, когда ты начнешь думать, что все проблемы решены. Апостол Павел в Первом послании к коринфянам говорит: "Кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть".
Это, повторюсь, можно узнать в перерывах, когда есть возможность для частных разговоров. А во время докладов и их обсуждений – по большей части структурная и организационная информация. Что и понятно: они приехали обсудить общие для всех вопросы пастырской психологии. Обговорить усовершенствование церковной системы помощи наркозависимым и особенности работы с наркозависимыми людьми и их близкими – здесь свои коррективы внесла не только изоляция во время пандемии, но и стремительное незаконное распространение в России синтетических наркотических средств и психотропных веществ. Кроме того, возникла потребность сформировать учебный комитет, группу юридических консультантов.
- Синтетические наркотики плохи тем, что при них сложнее увидеть закономерность, а практический опыт он только нарабатывается…
Во время следующего перерыва мы разговариваем с руководителем общецерковного ресурсного центра на приходе пророка Божия Илии в селе Малобрусянское Свердловской области, священником Олегом Федоровым.
- Уже сейчас можно говорить о том, что они (наркотики – ред.) более жесткие, токсичные. С теми, кто употреблял героин мы могли спрогнозировать перспективы. Но сейчас ситуация стала трагичнее. В частности потому, что рынок потребления помолодел и последствия от психоактивных веществ намного тяжелее.
- Общество (и вы – реабилитационные центры) оказалось не готовы к этой "войне"?
- С точки зрения Церкви наркозависимость – это страсть, а у нас имеется двухтысячелетний опыт борьбы со страстями. Меняются только следствия. Мы с вами говорим о психоактивных веществах, но на самом деле зависимостей намного больше, и с точки зрения духовной они одинаково трагично и разрушающе действуют, поэтому ничего нового не происходит. Но говоря о наркозависимости, мы учитываем физиологические последствия – медико-биологический аспект.
- Понимаю. Но мы сейчас не успеем обсудить все зависимости, поэтому, что можно сделать сейчас, сегодня для наркозависимых детей и подростков?
- Здесь возможна только работа с семьей. А семья в огромном количестве случаев является средой, в которой формируется склонность к зависимому поведению. В первую очередь речь идет о дисфункциональных семьях, у которых нет ресурса участвовать в реабилитации.
Работа с детьми – это работа со следствием. Им приходится оказывать медицинскую помощь, психологическую, духовную. Многие с трудом возвращаются в социум. А бывает, ребята проходят реабилитацию, возвращаются в семью (семья, естественно, дисфункциональная), и все начинается по новой.
Получается, что для них социум – это триггер, пусковой крючок. Очень важно отметить, что большинству мешает измениться непонимание, каким он может стать другим. У каждого своя предыстория, и чтобы перестать употреблять наркотики, человеку необходимо осознать, каким другим должен стать сыном, братом, отцом. И научиться жить в этой другой роли. Им надо на мировоззренческом уровне пересматривать отношение к жизни, к миру, а для ребятишек такое крайне сложно. Из возрастной психологии известно: перед каждым возрастом стоят свои задачи. А среди них есть такие, кто совершенно в плачевном состоянии: мировоззренческие проблемы, дезориентированность. Приходят люди, которые себя потеряли. И есть закономерность: приходят люди 35-37 лет, которые не имеют потребности заводить семью. Я священник 5 лет, а до этого работал психологом, я все это прожил еще до священства.
- Какую в такой ситуации может и готов предложить православный центр помощи?
- Как представители Русской православной церкви мы стараемся поменять мировоззрение. Речь идет о реабилитации функциональной модели православной семьи, существующей в современных условиях. Эти модели описаны – есть хорошие учебники по нравственным основам семейной жизни, есть преподаватели, психологи с хорошим опытом. Это мы предлагаем как позитивную альтернативу, чтобы люди могли осознать, как безопасно поступать.
И когда семьи видят идеал, маяк, к которому можно стремиться, появляется мотивация, понимание и желание помочь своим детям. Конечно, одновременно специалисты разного профиля помогают им изменить жизнь.
- Вы сказали, что служите священником 5 лет. Увеличилась (уменьшилась) результативность реабилитации зависимых после вашего рукоположения?
- Увеличилась, да. Священник несколько иначе смотрит на мир и умеет правильно определить ресурс человека и его возможности. Психолог рассуждает несколько иначе: он ищет внутренний ресурс, а его зачастую недостаточно. Есть такое понятие – реабилитационный потенциал. Но у нас есть мистическая составляющая, которая строится на том, что главным действующим лицом является Бог, и это не абстрактное, а практическое измерение. Я с 2002 года занимался реабилитацией. За 15 лет ее прошли более 600 человек. И многие из них независимо от интеллекта, образования, возраста говорили, что для них религиозные переживания намного более значимы, чем вещества. И это очень притягательные ощущения. А потом они обретают другой смысл жизни. И, будучи священником, я стал относиться к этому более взвешенно. Я понимаю, что не все от нас зависит. Но, став священником, я действительно получил больше возможностей помогать людям.
Реабилитацией зависимых на форуме занимаются все. И имеют огромный практический опыт. Взять, например, председателя съезда. Руководитель Координационного центра по противодействию наркомании Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению, епископ Каменский и Камышловский Мефодий (Кондратьев) с первыми наркозависимыми "официально" встретился в 1991 году. Тогда он, настоятель Свято-Георгиевского храма села Георгиевского Кинешемского района, познакомился с Санкт-Петербургским антинаркотическим фондом "Возвращение": так началось участие иеромонаха (будущего епископа) Мефодия в реабилитации наркозависимой молодежи.
Владыка Мефодий и во время съезда работал "в поле": не просто присутствовал, он слушал и модерировал все дискуссии, происходившие после чтения докладов. Есть у епископа Мефодия и "личный план": ввести в монастырях помимо духовников консультантов, к которым паломники могли бы обращаться с любыми духовными вопросами.
По обозначенным темам в итоге пришли к общему выводу, что онлайн-работа с зависимыми лучше, чем никакая, но намного менее эффективна та, что оффлайн. Что пришло время создать корпорацию, чтобы новички (священники, планирующие посвятить себя этой работе) знали, куда обратиться за помощью, пройти обучение, получить консультации.
А обсуждение пастырской психологии могло, кажется, затянуться до позднего вечера – настолько широк оказался разброс мнений по этому вопросу. От мысли, что психология может мешать, до напоминания, что слово "психолог" переводится как "душевед", а значит знание и использование законов психологии должно помогать в работе с зависимыми. Сошлись на том, что священник должен быть более глубоким психологом, чем любые другие психологи.
А еще лучше – психиатрами. Как руководитель социального отдела епархии, руководитель Душепопечительского центра реабилитации для граждан с наркотической или алкогольной зависимостью (Владивосток), врач-психиатр, протоиерей Александр Талько:
- У нас реабилитационный центр, который занимается людьми, оказавшимися в трудной жизненной ситуации. В Церкви часто случается, что что-то происходит помимо человеческой логики. В далеком 2004 году ко мне начали обращаться люди. Пришлось преодолеть стигму безнадежности, связанную с отношением к этой проблеме. Мне как врачу по образованию было несколько легче это сделать. Тем более что накопился опыт: я ездил знакомиться с работой центров игумена Анатолия Берестова, протоиерея Сергия Белькова и увидел, что может быть по-разному. Так что, когда вернулся, начали у себя с Божьей помощью осуществлять реабилитацию. А когда государство в лице наркоконтроля стало проявлять интерес к нашей работе, мы организовали НКО, получили возможность участвовать в грантах, что нас поддержало. Сейчас вошли в Перечень поставщиков социальных услуг.
Основная проблема сейчас, о которой и здесь говорили, – небольшая обращаемость. И тенденция в обращаемости у всех одинаковая: она связана и со спецификой наркотиков. Ужас в том, что при употреблении химических средств нет ломки. А значит "нет проблем". Мозг отключается, и, если не останавливаются сердце, почки, человек приходит в себя после сна и будто выходит из зоны комфорта. Начинается игра со смертью. И большинство пропадает.
Даже по контингенту можно судить. Чаще других к нам обращаются после сорока (раньше было больше молодых), люди без определенного места жительства. У них смешанные зависимости, сейчас редко бывает какая-то одна – алкогольная или наркотическая. Когда достигают дна, они цепляются за что угодно. В том числе и за нас. Но они как правило инвалиды. И по соматическим признакам – с обмороженным конечностями, и с психиатрической патологией.
Мы всех их берем при условии, что они согласны наблюдаться официально и выполнять рекомендации психиатра. А я беру на себя функции контроля и коррекции процесса лечения. Так что даже в такой ситуации можно помочь, но это скорее социальная помощь: пока они живут в социуме, где можно не пить, они не пьют. Мы оказываем им разные социальные услуги: помогаем в оформлении инвалидности, они у нас ждут очереди в социальные учреждения. На сегодня мы в большей степени поставщики социальных услуг.
А родители зависимых подростков пытаются решить проблему добровольно-принудительно. Они передают своих детей с рук на руки после наркологических клиник в центры, где их содержат принудительно. Внешне все проходит без проблем, на самом деле сложно предположить, чтобы такая реабилитация была эффективна. Но у родственников это снимает головную боль.
Сто человек в формате России – капля в море. Но это сотня экспертов, которые собрались… "Зачем?", – спрашиваю священника Родиона Петрикова.
"Съезд – это часть нашей реабилитации. Часть профилактики синдрома выгорания. И психологический импульс к тому, чтобы не чувствовать себя одинокими в этом пространстве. Говорят, что молиться – это кровь проливать. Заниматься реабилитацией – это тоже проливать свою кровь, иначе ничего не получится. И если ты относишься к процессу работы формально, успех реабилитации будет равен нулю. Как и твоя удовлетворенность. Господь сказал: "На небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии" (Лк 15:7).
Цена спасения очень высока.
