Драма Московского художественного академического театра растянулась на 30 стран. Раскол труппы в конце 80-х, по мнению многих, стал предвестником развала СССР. Здание на Тверском бульваре, построенное в стиле модерн позднего Брежнева, стало символом прощания с эпохой классического театра, но на пути стала народная артистка СССР Татьяна Доронина. Бережно относясь к модерновому зданию, она сохранила и принципы национального русского театра. При этом и ее обвиняли в ретроградстве, косности, неумении чувствовать время.
Постепенно художественное руководство в театре стали прибирать к рукам те, кто самопредставлялся провозвестником новых форм и новых смыслов, что определялись одним словом – "хайп". Когда дело дошло до скандала, Доронина прямо обратилась к президенту России. Реакция была не молниеносной, но взвешенной и решительной.
С чего начинается театр для зрителей? Если по Станиславскому, то с вешалки, а если брать реалии сегодняшней жизни, то с туалета. Новый директор МХАТа Владимир Кехман воспринимает театр как живой организм и говорит о своих планах с обезоруживающей откровенностью: "Это еще женский более-менее приличный, но запахи… А вот мужской. Ну, как это возможно?! Через месяц тут будут стоять все новое".
Московская творческая интеллигенция, думающая больше о духовном верхе, чем о телесном низе, укоряет Кехмана, говоря, что вообще ничего не понимает и что театр – про другое: про творчество, про замысел, про концепцию.
"Привели директора, который прославлен умением ремонтировать туалет, это очень важно. В театре туалет – важнейшее место. Важно ремонтировать зрительный и репетиционный залы. Главное в театре – это все-таки художественный руководитель, это человек, который формулирует идеологию, методологию, технологию", – считает Иосиф Райхельгауз, художественный руководитель "Школы современной пьесы".
Кехман отметает возражения оппонентов, говоря, что его задача помимо решения бытовых проблем – еще и восстановление этических норм главного драматического театра страны.
"Это беспрецедентная вещь. При живых людях, когда есть живая Татьяна Васильевна, все спектакли здесь были ее, он посмел как художественный руководитель изменять какие-то мизансцены. Это нарушение театральной этики как таковой. Нарушение традиции ведет к исчезновению театра. Как правильно один иностранец сказал недавно, вручая премию: "Уважаемые дамы и господа, это последняя страна, где можно сказать "уважаемые дамы и господа". Потому что в другой стране, в Европе это делать нельзя", – отметил Владимир Кехман.
Эта позиция близка к той, что занимает и Карен Шахназаров, генеральный директор "Мосфильма", полагающий, что традиции заслуживают бережного отношения еще и вот по какой причине: "Кроме своего взгляда должен быть еще какой-то классический, академический. Академические постановки, в которых тот зритель, который хочет это, может это увидеть. Поскольку этого нет, то у многих зрителей, которые хотят видеть академические спектакли в академической постановке, возникает ощущение, что им вообще ничего не показывают. Им показывают только "Три сестры" с какими-то поворотами своих фантазий".
Но как сохранишь традиции, если сам театр дважды становился символом раскола? 35 лет назад труппа была разделилась или была разделена.
Ефремов ушел, взяв с собой тех, кто ему поверил. А Доронина, которой он, кстати, предлагал присоединиться, отказалась. Она осталась в этом здании с людьми, которых чуть ли не публично называли "творческим балластом", и ей нужно было не только сохраниться как актрисе, но и объединить коллег, создав и труппу, и новый репертуар. Знаменитую актрису обвиняли в косности, ретроградстве, неумении соответствовать духу времени и в том, что в этот театр никто не ходил.
Зрительный зал главной сцены, как мощный аккорд, напоминающий о выдающемся прошлом, должен соответствовать статусу главного драмтеатра России.
"Как можно сидеть вот в таком кресле?! – возмущается Кехман. – Я вешу 70 килограмм, а если придет сюда Карелин, как он сядет сюда?! У меня просто нет ни одной копейки. А зарплата должна была быть. Главный бухгалтер написал: "Ставлю вас в известность что у нас на счетах 2 миллиона рублей, а зарплата плюс налоги – 42 миллиона. Я сказал Боякову: Эдуард, ключевой момент – дисциплина финансовая, расскажи мне сразу лучше сам. Он говорит: у нас все хорошо, виноват вот это, вот этот, вот этот, а я занимался только художественным руководством. Я говорю: отлично, вызывай всех этих. Они все вышли и сказали: мы выполняли все указания, которые нам давал Эдуард. Я ему сказал: вот тебе ручка, бумага, пиши заявление, до свидания".
Склонность к эпатажу диктовала и творческий выбор. Приглашение Ольги Бузовой во МХАТ выглядело сознательной пощечиной тем, кто пытался протестовать против модной сегодня на Западе культуры отмены.
Захар Прилепин, пришедший с Бояковым, остался с Кехманом. "В любом случае три года театр не простаивал. Он занимался расширением театрального пространства. Я отвечал за смычку театра, современной литературы с действительностью. И я привел в театр и Евгения Водолазкина, и Сергея Шаргунова. Мы сделали замечательный, как мне кажется, спектакль "Есенин" по мотивам моей книги, современного драматурга Елены Исаевой. Конечно, это очень важная история. И я в известном смысле отвечаю за то, чтобы сохранить наработки последних трех лет в театре, чтобы это не было пущено по ветру", – пояснил Прилепин.
Репетиции спектакля, который ставит Галина Полищук, в самом разгаре.
- Я задам вам сакраментальный вопрос: какие ваши творческие планы?
- До конца года будет точно понятно, вернется Татьяна Васильевна или нет. Если она вернется, то это один творческий план, если она не возвращается, то это абсолютно другой творческий план, – сказал Владимир Кехман.
МХАТ, если планы Кехмана получат поддержку государства в финансовом отношении, если культурная политика сообществом и нацией будут сформулированы, вернет себе "Чайку" – символ славы и русской театральной традиции, того театра, в котором не работают, а служат.
