В РАМТе начались премьеры спектакля худрука театра Алексея Бородина "Душа моя Павел", созданного по одноименному роману писателя Алексея Варламова. В новой постановке много текста, еще больше поддерживающих смысл звуков. И скупое, но точное сценическое обрамление главного героя – человека – во всем его бесконечном многообразии.
Человека, чья личность на первый взгляд абсолютно непонятна: что общего у нас с молодежью прошлого столетия, когда студенты советских вузов в сентябре ездили "на картошку". Смысл этой поездки заключался в том, что треть семестра молодые люди проводили в бараках и на колхозных полях, помогая колхозникам собирать урожай.
Работали студенты вместо обретения в аудиториях знаний в своей важной и нужной профессии. И зная наверняка, что их труд никому не нужен: урожай хранить не умели, и овощи сгнивали, не успев добраться до прилавка в магазине.
Бессмысленность этой затеи поражала своей очевидностью. Тем не менее, каждый год выходцев из самых разных социальных слоев ежегодно отлучали от образования и лишали всех благ цивилизации за исключением прикроватной тумбочки, возможности помыться раз в неделю в бане и местных граждан, подторговывающих самогоном.
За полтора месяца между наспех собранными в небольшом пространстве людьми могло случиться всякое. И, по моим воспоминаниям, таки случалось.
Не знаю, ездят ли на "картошку" сейчас, но недавно о ней вспомнил лауреат "Большой книги" Алексей Варламов. А вспомнив, к 2018 году сочинил "роман воспитания", открывающийся словами "Павлик Непомилуев, малообразованный рослый юноша с обильными прыщами на пухлом беззаботном лице"… Роман попал к Алексею Бородину, а тот возьми, да и поставь его зачем-то на большой сцене РАМТа.
И вот уже "малообразованный рослый Павлик Непомилуев", которого на удивление сердечно и элегантно одушевил артист Даниил Шперлинг (пожалуй, слишком сердечно и избыточно элегантно по сравнению с прототипом), не поступает на филфак МГУ. О чем он рассказывает в письме отцу, оставшемуся в засекреченном городе, несуществующем на карте, которую Павел таскает в тубе.
Маленький человек Павлик Непомилуев будто нафталином немного отдает чеховским Ванькой Жуковым, отправляющим письма "на деревню дедушке". Поэтому он бесхитростно продолжает описывать, как по протекции уборщицы, превратившейся благодаря таланту актрисы Дарьи Гребенщиковой в декана, он попал на заветный факультет. И что сразу отправляется постигать школу жизни в колхоз – "на картошку".
А дальше будут и другие письма отцу со своего рода "фронта", спокойно-отчужденный тон которых рвет душу. Надрыв, конечно, тоже случится, а после этого катарсис – без него в спектакле по закону жанра нельзя.
В посланиях отцу описана честное и незатейливое обретение себя. Через неприятие, непонимание, розыгрыш и любовь, слишком хорошо рифмующуюся со словом кровь. И предательство, конечно, – неискоренимое горе-злосчастье любой разобщенной толпы. Словом, все, что обязан постичь непосвященный в жизнь недоросль-недоучка родом из стерильной местности. За полтора месяца он пройдет все науки ускоренным курсом.
А с ним и зритель – за 3 часа действия. Вот и ответ на вопрос, зачем сегодняшнему зрителю знать о Павле и его картофельных перипетиях. Они современны и никогда не устареют. Даже если происходят на фоне немодных этических норм, попыток угадать слова за хрипами радиоприемника в ночи – правду о войне в Афганистане. И в пустых, но бесконечно важных спорах о подлинности "Слова о полку Игореве", за которыми прячется тоска по книгам, что читать запрещено: "Разве ты уже все разрешенные книги прочитал"?
Нелепая, всеми давно забытая традиция "картошки" современна и актуальна в контексте сегодняшнего дня, равно как и сам Павлуша и таинственный, с повышенной секретностью, неотмеченный на карте город 500, выбраться из вязкой болотистости которого никто не сумеет. Да и не захочет, пожалуй.
Вы, кстати, уже заметили, что название написано с ошибкой? Что там пропущена запятая? Но "Душа моя Павел" не опечатка и не оксюморон как "казнить нельзя помиловать", а состоящее из трех слов имя собственное.
Интересно, что прозвучит оно лишь однажды, да и то скороговоркой, без подчеркивания, выделения – как выражение нежной ненависти к герою, рвущемуся душой на свободу, телом же приговоренного к "картошке" навечно. В имени сойдутся разрозненные кусочки жизненной драмы, чтобы снова рассыпаться на части, потому что в конструкторе не хватит деталек, чтобы собрать слово "вечность".
Зачем же спектакль, снова потребуете вы ответа. Расскажу короткую историю, хотя она на первый взгляд неуместна. Удачливым всегда считался не тот журналист, кто устроился в престижное издание на большую зарплату, а способный оказаться в нужное время в нужном месте и стать свидетелем уникальных событий.
Тоже и с режиссером. Порой он не может объяснить, почему взял в работу именно это произведение, зачем требует от актеров определенного решения, но в итоге получается своевременный и современный спектакль, который теперь уж каждый зритель считает необходимым посмотреть, как в прошлом веке все театралы ходили в Любимовскую Таганку.
"Душа моя Павел" стал обязательным к посещению событием.
