В наступающей неделе будет дата, которую обычно не отмечают. Но на этот раз нам важно обратить на нее внимание, ведь сто лет назад – 29 сентября 1922 года – из Петрограда в Германию отправился так называемый "философский пароход". Сам термин появился относительно недавно – лишь в конце прошлого века, но тогда смысл ленинской акции – а это было именно решение Ленина – выдворить из Советской России ярких представителей интеллигенции – философов и инженеров, писателей и священников, что никак не соглашались поддержать большевиков.
Для вывоза нежеланных граждан советская власть зафрахтовала два немецких парохода – Oberbürgermeister Haken и Preussen. Загрузили туда более двух сотен профессоров – философов, врачей, изобретателей, литераторов и священников. Собственно, это были сливки русской интеллигенции того времени. Вот лишь некоторые имена: философы Николай Бердяев, Иван Ильин, Николай Лосский, Семен Франк, Борис Вышеславцев, литераторы Сергей Трубецкой и Михаил Осоргин, богослов и экономист Сергей Булгаков, ученый-механик Владимир Зворыкин, основатель русской школы социологии уголовного права Питирим Сорокин.
Деньги брать с собой запрещалось. Можно лишь один пиджак, брюки, пальто и шляпу, а далее по две пары обуви, кальсон и носков. Вот и весь багаж. Всем заранее было предложено "добровольно" покинуть Родину. Но предложение было сделано так, что от него уже никак нельзя было отказаться. Философа Николая Бердяева, например, бросили за решетку, оставив практически без еды. "Я просидел около недели. Меня пригласили к следователю и заявили, что я высылаюсь из Советской России за границу. С меня взяли подписку, что в случае моего появления на границе с СССР я буду расстрелян. После этого я был освобожден. Но прошло около двух месяцев, прежде чем удалось выехать за границу", – писал Бердяев.
Но надо понимать контекст. Советское госстроительство шло тогда полным ходом. До провозглашения СССР оставалось каких-то три месяца. И только что закончилась гражданская война, где пущены реки крови. А тут – пароход за казенный счет. И в Европу. Глава Реввоенсовета и народный комиссар по военным делам Советской России Лев Троцкий тогда ленинскую логику объяснял так: "Мы этих людей выслали потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно".
Своего рода акт революционного гуманизма, а для будущего СССР – отстраивание новой государственной конструкции, основное требование к которой – крепость монолита в преддверии небывалых потрясений.
"Те элементы, которые мы высылаем или будем высылать, сами по себе политически ничтожны. Но они – потенциальные орудия в руках наших возможных врагов. В случае новых военных осложнений все эти непримиримые и неисправимые элементы окажутся военно-политической агентурой врага. И мы будем вынуждены расстреливать их по законам войны. Вот почему мы предпочли сейчас, в спокойный период, выслать их заблаговременно", – заявлял Троцкий.
Впрочем, высылая пароход с несогласными, большевики были не оригинальны. Американцы придумали этот прием самоочищения. Русских революционеров-анархистов общим число в две с половины сотни насильно усадили на пароход "Буфорд" и так депортировали из Америки 21 декабря 1919 года. В истории эта акция получила название "Красный ковчег". Властям США революция была не нужна. И полиция, собирая будущих пассажиров "Красного ковчега" в тюрьмы, составляла такие протоколы: "Иностранец-анархист, состоял в членах организации или сотрудничал с организацией, проповедующей насильственное свержение правительства Соединенных Штатов Америки".
Еще одна типичная формулировка, посмотрите, как просто: "может стать обузой для общества". Условия на "Красном ковчеге" были, хуже, чем для скотины. Людей везли в сыром и темном заплесневелом трюме, разделенном на три отсека. Путешествие до Финляндии длилось почти месяц. Оттуда через границу в Россию предложено было пешком. Петроград встретил высланных из Америки революционеров оркестром.
Чтобы понять состав вновь прибывших, лишь одна судьба. Характерна пассажирка "Красного ковчега" Эмма Гольдман – видный теоретик анархизма, литератор и политическая активистка. Пламенный оратор. На митингах перед американскими рабочими выступала так: "Протестуйте перед дворцами богачей, требуйте работы! Если вам не дают работы, требуйте хлеба! Если вам не дают хлеба, возьмите его".
За подстрекательство к мятежу "красная Эмма" получила свой первый срок – год тюрьмы. Но и после не успокоилась. Дело дошло до того, что Джон Эдгар Гувер, будучи первым директором ФБР, назвал Гольдман "самой опасной женщиной Америки". В 1917-м, основав в США Лигу без призыва, тут же вновь оказалась в тюрьме – уже на два года – а сразу после освобождения депортирована на родину в Россию.
В Петрограде встречалась с Лениным, которого назвала "проницательным азиатом", но не приняла его формулу о том, что свободой слова можно поступиться в экстраординарных обстоятельствах. Добило Эмму Гольдман жестокое подавление Кронштадтского мятежа. В общем, с советской властью у анархистки не сложилось. В 1921-м – обратно в США. И книга "Мое разочарование в России".
Куда более глубокие размышления о любимой России у нашего философа Николая Бердяева. В Берлине он написал свою знаменитую книгу "Новое средневековье. Размышление о судьбе России и Европы". "Советская власть не демократическая власть и не поставлена каким-либо учредительным собранием. Но никакая власть не создавалась формально, ее всегда создает сила. И советская власть оказалась единственной возможной в России властью в момент разложения войны, которой русский народ не имел силы вынести, в момент духовного упадка и экономического разгрома, в момент ослабления нравственных устоев. Эта власть оказалась народной в очень нелестном для нее смысле. Но признать это важно для понимания революции. Другая власть не могла быть создана в стихии революции при той духовной и исторической обстановке, в которой эта стихия разбушевалась. Народ находился в лживом состоянии и создал лживую власть. Только большевизм мог как-нибудь организовать и сдержать раскованную им демоническую стихию", – говорится в издании.
Все мысли русской эмиграции той волны были с Россией. И вот важное предостережение от другого вынужденного пассажира "философского парохода" – Ивана Ильина – словно послание в наше время. Написано в Швейцарии, под Цюрихом, уже после Второй мировой: "Мы не знаем, как сложится государственная власть в России после большевиков. Но знаем, что если она будет антинациональной и противогосударственной, угодливой по отношению к иностранцам, расчленяющей страну и патриотически безыдейной, то революция не прекратится, а вступит в фазу новой гибели".
"Философский пароход" – это не только философы. На борт загнали ярких людей самых разных судеб и профессий – политиков и писателей, врачей, экономистов, студентов и журналистов. Всех объединяло одно – любовь к России, величие духа и мечта быть полезными Родине. "Когда мне сказали, что меня высылают, у меня сделалась тоска. Я не хотел эмигрировать, и у меня было отталкивание от эмиграции, с которой я не хотел слиться. В отъезде было для меня много мучительного", – подчеркивал Бердяев.
