Осознание значения многих событий случается не сразу, даже спустя десятилетия. То же и про культурные события – фильмы. Сейчас – четверть века со дня выхода кинокартины Алексея Балабанова "Брат" – начинает доходить, сколь глубоко нас тогда взрыхлили и сколь щедро удобрили. Поэтому-то в Петербурге сейчас открылась на площади 3 тысячи метров масштабная выставка с названием в одно слово – "Балабанов".
Картина "Брат" и продолжение "Брат-2" – настоящая классика отечественного кино. В них сюжеты из конца девяностых, когда страна лежала в полураспаде, точек опоры снаружи почти не осталось – опереться оставалось лишь на то, что внутри. Если оно есть внутри. И Балабанов предъявляет нам такого героя, что укрепляет изнутри и нас.
А дальше – Америка и американский опыт. Герой картины Данила Багров в исполнении Сергея Бодрова – не про деньги. Он прошел первую чеченскую, говорит, что "писарем", чтобы не вдаваться. Но, судя по решительности и боевым навыкам, судя по бескомпромиссным представлениям о добре и зле, за ним – многое. Балабанов отправляет своего Багрова в Америку на дело – надо помочь, и обратно.
В 1997-м Балабанов с этим – явно не в тренде. Модным было другое. Тогда мы еще хотели упасть в объятия так называемого "цивилизованного мира", думая, что нас ждут, а мы – готовы и тем самым прекрасны. Родина? О ней безжалостно, как есть, и с расхожим цинизмом. И со всей прямотой – то, о чем тогда, на рубеже тысячелетий, у нас в России было говорить не принято. Мол, все как-то образуется, мы же братья.
Балабанова смотрели и пересматривали. Если бы фильмы можно было засмотреть до дыр, как книгу зачитать до дыр, то Балабанова смотрели до дыр. Его картины откликались на самые глубинные запросы поколений и – формировали поколения. По теме Севастополя – тоже.
Вообще-то Данила Багров проводит блестящую спецоперацию. Сам, лично. А проститутку Мэрилин – нашу Дашу – везет из Америки домой, словно запутавшуюся Россию возвращает. Вот вам и масштаб.
Комната с такими типичными советскими обоями, обклеенная плакатами. Воссозданный интерьер свердловской квартиры, в которой рос Алексей Балабанов. Мама, бывало, звонит: "Лешенька, что делаешь? – Да книжечку читаю". Примерный. Но мама явно чего-то не знала про сына. В карты в подвале играл, хулиганом был.
Тусклый голос, невзрачная внешность. И фильмы, которые для нескольких поколений становились знаковыми. Вся выставка "Балабанов" – это извилистый путь художника. Населенные пункты – его фильмы и цитаты.
"Тема дороги, в том числе железных дорог – один из ведущих мотивов его творчества. Мы попадаем во вселенную Балабанова. Чтобы оценить красоту творчества, нужно и в целом посмотреть", – говорит продюсер выставки Александр Кармаев.
Остановки "Замок", "Про уродов и людей", "Трофим", "Брат", конечно, "Война", "Жмурки", "Морфий", "Груз 200", "Я тоже хочу". И все интерактивное, подвижное. Оживающие в экранах герои, показанные под музыку артефакты.
Склеп, в который привел Данилу Багрова немец, на выставке. И трамвай, тот самый, проезжающий по обедневшему и темному Петербургу. Атмосфера и масштаб. "Брат" – и правда первое масштабное кино Балабанова, как он сам говорил. Полюбившееся мгновенно и всей стране сразу.
"Искренность, доходящая до провокативности, это его существенный инструмент в работе, потому что когда ты хочешь что-то донести зрителям, ты не должен стесняться, ты должен снимать не только великих артистов, но и тех, кого он просто брал в свое кино, кого он любил", – говорит режиссер Сергей Сельянов.
Балабанов на съемочной площадке, ругается, четыре дубля сняли, сконцентрироваться надо. Пленки видеокассет и правда протирались, и сейчас, когда в честь 25-летия фильма, в кинотеатрах возобновили показы "Брата" и "Брата 2", народ пошел, будто не знал наизусть все реплики.
Про что бы ни снимал Балабанов, получалось его время. Сложное, но очень притягательное. "Про уродов и людей" или "Трофим" – тут и поезд выстроен, и лодка та самая.
Снимать кино в девяностые можно было только при одном условии – если ты действительно горишь этим. Были определенные условия, нужно было придумывать, как снять кино в этих условиях, что Балабанову очень часто удавалось. У него была коронная фраза – "вы мне скажите, что я могу, а я придумаю, как это сделать".
В трагедии в Кармадонском ущелье Алексей Балабанов потерял двух самых близких – Сергея Бодрова и своего монтажера Марину Лепарти. Камни и лед уничтожили десятки людей и разделили творческую жизнь режиссера на "до" и "после".
Ему уже не хотелось работать, но он вытаскивает себя из депрессии "Жмурками". Комиксом называл фильм и сам Балабанов, комикс и на выставке. Гротеск с малиновым пиджаками и репликами, врезающимися в память.
"Это потрясающая ирония. Над собой, над временем. Он патриот – то, как он показал непарадную, но любимую страну, это потрясающе", – говорит Кармаев.
Об этом фильме говорила вся страна. От ненависти и до полного восхищения. Балабанов считал его одним из самых лучших своих фильмов. Здесь, в павильоне, весь "Груз 200" поместился в цинковом ящике.
Наполненная жужжанием мух белая комната. Предметы, за которыми целая эпоха, – портрет Гагарина, старое кресло, полированный телевизор. И ощущение полной пустоты – опустошение, чувство, которое испытала основная часть аудитории.
Интервью Балабанова: "Не надо снимать фильмы после 50 лет. Я снял "Кочегара", и что?" Есть люди, которые просто снимают фильмы, а есть люди, которые снимают фильмы собой.
Он как будто знал, что "Я тоже хочу" станет его последним фильмом. Попрощался.
Герои ищут вход в мир счастья через одинокую полуразрушенную колокольню, но берут туда не всех. Не взяли и больного режиссера. Балабанов умер в 2013 году.
Над его собственным рабочим столом на выставке – проекты неснятых фильмов. Больше десяти. "Кино готово. Осталось его снять", – говорил режиссер. А значит и эти фильмы готовы. Просто их не посмотреть.
