Политик, общественный деятель, сам себя он считал литератором. И все же, Олег Максимович Попцов в первую очередь человек, создавший современное телевидение. То есть, журналист.
Шаболовка, 37, сегодня. Экран большого телевизора. Телевизионная студия, ставшая залом прощания.
"Мы все – журналисты – жили и живем по законам Попцова. Потому что Олег Максимович написал Закон о СМИ", – напомнил телеведущий Евгений Попов.
Один из первых законов, на который опиралась новая российская государственность. В 1990-е, когда рушилось все знакомое, рождалось что-то неведомое, и все это – в боли, хаосе; когда все – вопреки, Олег Максимович создает российское телевидение из ничего. В буквальном смысле – он занимал деньги, чтобы купить первую аппаратуру, и нередко повторял: что ж, свобода имеет свою цену.
"Строил он такое телевидение, которое было дерзким, ершистым, непричесанным. Где еще можно было увидеть Николая Сванидзе в свитере, Светлану Сорокину в слезах, Александра Гурнова, выпивающего в эфире стакан водки на День Победы и закусывающего огурцом?" – вспоминает первый заместитель гендиректора ВГТРК Андрей Кондрашов.
Это было настоящее, как все романтическое – немного наивное. Олег Попцов был с властью ровно столько, сколько считал, что его внутренние задачи и цели совпадают с целями тех, кто у этой власти оказался.
"Олег Максимович был человек неудобный для начальства. Он говорил и (экс-президенту РФ Борису – ред.) Ельцину, и (экс-премьеру РФ Виктору – ред.) Черномырдину, и потом (бывшему мэру Москвы – ред.) Лужкову вещи, которые им не нравились явно. Которые постепенно его делали в их глазах чуть ли не врагом. Его жизнь из поступков. Их очень много. Очень много рискованных", – рассказал первый заместитель руководителя Гостелерадио СССР, директор ФСТР в 1995-1998 годах Валентин Лазуткин.
Ему было всего 24 года, когда он ушел – подумать только – с должности секретаря Ленинградского обкома комсомола редактором утопающего журнала "Сельская молодежь" и сделал его вторым по популярности журналом в СССР. Он рисковал, когда из осажденного Белого дома в августе 1991-го прорвал информационную блокаду ГКЧП. "Вести" тогда развозили кассетами по стране. Именно это разоблачило ложь и сломало волю путчистов.
"Его силой, мужеством страна прошла через тяжелые испытания. 1993 год, безусловно, когда его роль была абсолютно выдающейся", – отметил гендиректор ВГТРК Олег Добродеев.
Новая попытка переворота – теперь в среде бывших союзников, Вражда Руцкого, Хасбулатова, Ельцина – рвала страну на части. Белый дом снова в осаде, Останкино штурмуют БТРы. И снова в эфире "Вести" из подпольной резервной студии. И снова провал переворота. Так рождалась другая журналистика.
"Мало кто об этом говорит, но и сегодняшний Первый канал, и НТВ, и ТВЦ, и "Москва 24" – это суть "Вести", потому что люди набирались опыта и уходили делать телевидение рядом с нами", – отметил журналист Алексей Самолетов.
Олег Максимович ушел с ВГТРК, как только его взгляды с Ельциным стали несовместимы. Так было всегда. Он уходил без сожалений с любой должности, когда понимал, что спорить бесполезно. При этом, во-первых, всегда позволял спорить с собой.
"Он был человек здравого смысла. И с ним всегда можно было разговаривать: "Олег Максимович, я не согласен! Вы делаете совершенно не так, не так!" Он все это воспринимал", – говорит журналист Григорий Каковкин.
Во-вторых, он никогда не опускался до вещей, вызывающих у порядочного человека профессиональную брезгливость.
"Он никогда бы не показал ни пьяного президента, ни голого прокурора. Он ушел бы и сжег бы себя, но этого не сделал бы. Он честный человек", – отметил Валентин Лазуткин.
Он хотел, чтобы так было у всех и для всех. Золотой стандарт.
"Олег Максимович был инициатором создания Академии российского телевидения и премии ТЭФИ, которая сегодня действительно являет собой главную премию. Премия продолжает жить, быть", – напомнил заместитель гендиректора – руководитель регионального департамента ВГТРК Рифат Сабитов.
Романтик и созидатель, он написал несколько книг, вернул из небытия достойнейших писателей, создал несколько телеканалов, радиостанций – медиаимперии, которые могли сделать его всемогущим или, как минимум, очень богатым. А он просто остался собой.
"Спросила его, что было лучшим в его молодости, и папа сказал, совершенно не задумываясь: независимость. Я еще подумала, какая независимость, боже мой. Те должности, на которых он был, в те времена, когда ты зависел от всех, над тобой было столько начальников. Но, на самом деле, наверное, он говорил о внутренней независимости. Я думаю, что кроме нашего попцовского носа мы с сестрой унаследовали внутреннюю независимость. И за это папе очень благодарны", – призналась дочь Олега Попцова Елена.
