– На прошлой неделе вы принимали участие в саммите G20. С коллегами из каких стран удалось пообщаться в Индонезии?
– Мы действительно встречались, в рамках министерской Двадцатки, где участвовали министры финансов. И в этот раз эта встреча была совместной с министрами здравоохранения. Если говорить о коллегах, с которыми удалось переговорить, пообщаться, это, конечно, индонезийские коллеги. Удалось пообщаться с коллегой из Саудовской Аравии, из ЮАР – достаточно теплые деловые отношения.
– Изолированно вы себя не чувствовали там?
– Нет, конечно.
– Госдума приняла бюджет на ближайшие три года. Какие поправки и какие статьи вызвали наибольшие дискуссии?
– Ко второму чтению на 2 триллиона рублей поправок было сделано, бюджет был уточнен. Мы уточнили и распределили все межбюджетные трансферты по регионам. Мы распределили деньги на инфраструктуру, в том числе на дорожную, на вопросы здравоохранения. Предположим, ко второму чтению были изысканы средства для лечения больных сахарным диабетом. И несмотря на все сложности, мы нашли решения и по налогам, по изменению структуры бюджета, потому что нашли отражение ко второму чтению, дополнительные ассигнования на новые территории, все необходимые ресурсы для выполнения социальных обязательств на новых территориях и восстановления инфраструктуры. Мы также учли и выделили их ко второму чтению. Это тоже большие деньги.
– Принято решение направить средства на поддержку наименее защищенных групп граждан, в том числе в рамках соцконтракта. Насколько эффективной оказалась именно эта мера поддержки?
– Что такое социальный контракт? Государство помогает людям, которые создают свое дело, в виде грантов. И по итогам прошлого года около 250 тысяч человек заключили соцконтракты. Это здорово. Заключая соцконтракты, человек берет на себя обязательства создать бизнес, начать заниматься какой-то трудовой деятельностью и тем самым формирует для себе доходы. Мне кажется, это гораздо более правильная мера, чем просто платить пособие по безработице. Надо создавать свое дело, и государство здесь подставляет плечо.
– Планируется как-то менять налогообложение граждан, которые уже уехали за рубеж, но продолжают получать зарплаты от российских компаний?
– Да, сейчас число таких граждан увеличилось по сравнению с предыдущими годами. Речь идет о том, что, уезжая, человек, тем не менее, продолжает вести удаленный свой бизнес в России. И в данном случае человек может мигрировать из одной страны и другую и вообще не быть налоговым резидентом нигде. Поэтому с точки зрения налоговой справедливости мы предусматриваем подготовку соответствующих законодательных решений о том, чтобы несмотря на то, что человек ведет свой бизнес в России, находясь за рубежом, он все-таки платил соответственно и подоходный налог.
– Какая ставка налога? Как для нерезидента 30% или как для резидента в Российской Федерации – 13%.
– Этот вопрос мы рассматриваем. И конечно склоняемся к тому, чтобы здесь не менять статус резидентства. Мы предусматриваем, чтобы такой вид деятельности, который осуществляется в нашей стране из-за рубежа, также налогооблагался по ставке аналогичной, как и для резидентов Российской Федерации, то есть 13%. Такие предложения мы сейчас тоже отрабатываем с парламентом.
