"Имеются и многочисленные данные свидетелей, собранные штабом Российского Красного Креста в Курске, о создании боевиками ВСУ в российском приграничье подобия концлагерей, куда они под дулом автомата помещают местных жителей, по разным причинам не сумевших покинуть небезопасные районы, – сообщила она. – Один из украинских военнопленных сообщил о готовившейся в Курской области атаке бандеровцев на пассажирский поезд. Все это документируется, в том числе документируются все новые факты расстрелов укронацистами в Курской области гражданских лиц и жестокого обращения с ними".
Боль происходящего переживает вся страна. Что там вокруг, и как справляемся?
Над городом звонят колокола. Пустынные улицы эвакуированного Рыльска постепенно заполняются людьми. В продуктовой лавке разбирают свежую колбасу и копченое сало, лоснящееся жирком – утром завезли.
- Потолще?
– Вот эту, наоборот, потоньше. Мне хотелось с черной корочкой.
"Работать кто-то должен, людей должны ж кто-то кормить, сетевые магазины многие выехали, все хотят кушать. Люди не хотят уезжать, хотят защищать свои дома, сидеть в своих домах", – говорит хозяйка магазина Елена Устинова.
За товаром Елена катается сама: в Рыльск поставщики не едут – опасно.
"Неделю света не было – ничего, генератор завели. Воды не было – рядом родники, поехали, набрали. Потом неделю газа не было – на огороде буржуйка, затопили. Русский народ ко всему привык. И ничего с ним не будет!" – уверен один из местных жителей.
Сегодня ночью было громко: на левый берег прилетели две ракеты "Хаймарс". Земля содрогнулась. Густой дым окутал сосновый бор и ближайшие поселки В четвертой школе принимают канцтовары – гуманитарная помощь из Приморья. Ученики сегодня на дистанте, все уроки – в режиме онлайн. Библиотекарь до сих пор выдает учебники – уже месяц отучились, но родители каждый день идут за литературой.
- Какое у нас количество детей в Рыльске находится или в Рыльском районе? 110 человек, да?
"Был тут родитель с Крупца, попали они. У них там хозяйство, коровы и тому подобное. Он говорит: а вот что мне делать? Куда мне?" – рассказывает директор МБОУ "Рыльская средняя общеобразовательная школа 4" Сергей Пехов.
Кабинеты закрыты на ключ. Неоконченный ремонт на первом этаже остановлен – подрядчик уехал.
"Конечно, мы готовились к первому сентября. Написано здесь еще "прощай", это все раскрасили", – говорит Сергей Пехов.
– Проститься со школой успели, а поздороваться еще нет?
– Нет, к сожалению, нет. Я думаю, что это будет в скором времени.
В городе работает единственное отделение почты. Обслуживают три района – Рыльский, Глушковский и Кореневский. Посылки и письма не принимают, газеты не носят. Здесь выдают только пособия и пенсию, за которой едут под обстрелами.
"Это очень важно, потому что для пенсионера получить денежные средства – они так спокойнее с этим живут, – говорит заместитель начальника Рыльского почтамта Зоя Дмитракова. – Даже если негде потратить, магазины не работают, но все равно им нужно получить и жить спокойно".
На почту приезжают даже из Теткино – самой горячей точки Курского приграничья. Минуя разрушенные мосты через реку Сейм, уворачиваясь от дронов-камикадзе. В очереди за пенсией делятся последними новостями.
"Сегодня с утра стреляли. Ракета летела. Нос не высунуть. Надеемся на следующей неделе выехать. Холодно становится. У нас печки нет. Будем выезжать", – говорит Людмила Чумакова.
Им давно предлагали выехать, но они упорно остаются на земле. На этой неделе вышло распоряжение об обязательной эвакуации из приграничной зоны. По селам разъехались автобусы – собирать местных жителей. Сговорчивые женщины вывозили детей, мужчины оставались на хозяйстве – ни в какую.
Из приграничной зоны Рыльского района людей эвакуируют. Но как уедешь, если картошка не выкопана? Ради этого возвращаются. На майские праздники посадили, до середины сентября убрать должны. Под сигналы ракетной опасности жители перекапывают огороды.
Опасаются наступления со стороны украинского Глухова, где обосновались части ВСУ. Для безопасности наших жителей проводят эвакуацию.
"Это такая мера необходимости. При наличии наших гражданских жителей, и если враг, не дай Бог, зайдет, как мы по этим территориям сможем отрабатывать оружием? Понятно, что это невозможно", – говорит глава Рыльского района Андрей Белоусов.
Владелец ООО "Черноземье" Аслан Айтамиров уехать не может – у него большое хозяйство, единственный молочный комплекс в районе. Создавали его 10 лет, завозили буренок из Дании и Бельгии. Теперь и так непросто – люди разъехались. Европейские коровы к режиму привыкли – их нельзя выпустить в чистое поле.
– Есть возможность куда вывезти этих животных?
- 1500 голов – это сколько скотовозов! Хорошо, вывезли куда-то в безопасное место, но вот этот же сенаж, силос – всего этого не будет. Будем с ними до конца, а если уже горячка будет, отпустим скотину, сами выедем с людьми. До последнего мы будем здесь.
В Снагости жители оставались до последнего. Им предлагали выезжать, когда танки ВСУ были еще далеко от села. 9 августа украинские боевики заблокировали Снагость, в заложниках осталось больше полусотни жителей.
– А что не выехали?
"Машина разобрана, на ремонте. Там такое творилось, что не дай Бог! Снаряды, мины, гранаты – все летит на нас. Я думала, нас в подвале прикроет", – вспоминает жительница села Александра Короткова.
"Сидели с сестрою в комнатушке, одеялами накрытые, что Бог даст. А куда я с ней в подвал пойду? А спасла молитва", – рассказывает другая жительница Снагости Нина Пинчукова.
Сорок дней под прицелом артиллерийских орудий, под жужжащими дронами и свистящими минами. Сорок дней в плену войны. Из отвоеванного села Снагость их вывозили военные и волонтеры. В Курске встречали родственники, что все это время сходили с ума от неизвестности.
- Видишь, вполне себе живые и здоровые! А сколько раз мы их хоронили? И даже собаки целы!
Мария с волонтерами вывезла сотни людей из Кореневского района, зажатого в тиски ожесточенными боями. У нее в селе Краснооктябрьское оставались родители – наотрез отказались выезжать.
- Вашего дома нет?
– Да, он сровнялся с землей.
– Родители?
– Под этой грудой непонятно, есть там трупы или нет.
Мать – колясочница, отец – уже преклонного возраста. И бабушка – девяноста пяти лет.
После прямого попадания снаряда их дом превратился в груду кирпичей. Ирину Александровну и Вячеслава Петровича искали несколько дней.
- Ирина! Вячеслав! Ирина! Вячеслав!
Они исчезли бесследно – ни живых, ни мертвых. В сарае блеяли исхудавшие козы. В подвале – нетронутые банки с соленьями. Под завалами кирпичей не было даже инвалидной коляски, на которой передвигалась мать. В соседнем доме квартировали всушники.
"Их забрали на Украину – 100%. Они были одни-единственные на этой улице, которая от реки. Рядом располагался их штаб. Это была хорошая позиция – мой дом. Наверное, с этой целью их вывезли, чтобы не мешались", – говорит волонтер Мария Скроб.
Такие без вести пропавшие оказались в каждом селе, где стояли ВСУ. На улицах села Снагость до сих пор лежат тела расстрелянных мирных жителей.
- Вот это – местный житель. Некий Кислов Юрий. Вот это – его дом. Там еще дальше в кустах дедушка лежит. Надо пойти его посмотреть.
Своих погибших нацисты тоже бросали. У них команда – тела не забирать.
- Вот это – хулиганы, которые к нам приехали, остались здесь. В мусорных ящиках, он там прятался.
На дорогах встречаются мины. Проезды завалены сожженными автомобилями. Кое-где еще остаются мирные жители.
- Были у тебя?
– У меня бывали, приходили, документы проверяли.
– С синими полосами?
– С красными! С синими раньше были, дня 3-4 назад.
– Ты поедешь?
– Нет. Я останусь, у меня животные.
Украинских нацистов выбили из села Крупец, зачистив каждый двор. Еще месяц назад здесь была передовая. Сегодня это – тыл, где каждую ночь горят жилые дома. Заряженные беспилотники сбрасывают боеприпасы, безжалостно уничтожая деревню.
"Многие мирные пытаются вернуться, смотрят все. Пытаются какое-то имущество спасти. Но работают минометы до сих пор. Пока еще опасно возвращаться. Только на свой страх и риск", – говорит заместитель командира 2-го батальона 22-го мотострелкового полка 44-го армейского корпуса с позывным Сварог.
Русские войска идут на запад, линия фронта приближается к украинской границе. По радиоперехватам наши военные слышат: командование ВСУ запрещает отступать и сдаваться. Зажатые с двух сторон огнем, они не выходят живыми из боя.
"Упираются они. Где-то есть команда, где продавливание очень тяжело, они держат оборону профессионально, возможно, там наемники работают, либо старший группы – наемник, не дает им отойти. Есть места, где убегают – боятся, видимо", – говорит Сварог.
Вернувшись с передовой, бойцы спешат на утреннюю службу. Свято-Ильинский храм в охваченном боями приграничье взывает к Богу, молясь о мире с первых дней войны.
"С первого дня мы здесь. Мы служим каждый день. Правда, ракеты летают тут, снаряды. А мы как под куполом находимся. И прилеты бывали здесь. Но мы никогда не уезжали. С первого дня", – рассказывает настоятель Свято-Ильинского храма протоиерей Валерий.
Поверх рясы протоиерей надевает бронежилет и ездит на передовую. При храме кормят солдат, собирают гуманитарную помощь. Жители окрестных деревень привозят продукты, одежду, лекарства – все отправляют на фронт.
"Они – как дети. Говорит: шоколадочка есть? Боже мой, смотришь на него, умиляешься. Шоколадочку ему хочется!" – говорит Татьяна Кристинина.
Свято-Ильинский храм превратился в скит. Настоятель принимает всех, кто уезжает от войны. У Татьяны в селе Коренево был строительный магазин. Она оставила его открытым – вдруг военным что-то понадобится, – и уехала в Благодатное.
"А когда под этими взрывами молишься, горячая молитва идет, аж струйки холодного пота по спине проступают. И ты действительно понимаешь, что нет, тогда ты не молился! Сейчас только начал молиться по-настоящему", – говорит Татьяна.
К селу Коренево снова пытаются прорваться отброшенные украинские боевики, на горизонте чернеют столбы дыма от разорвавшихся снарядов. В Благодатном – звенящая тишина, изредка нарушаемая колокольным звоном. Здесь бьют в колокола, призывая к миру.
