Из Башкирии как месте силы и вдохновения – Максим Киселев.
"Сквозь легкость удач я джигитом летел, В исканьях я к мужеству шел, Но лишь от печалей, от слез и потерь, Я голос поэта обрел", – звучит фраза из стихотворения автора.
Они словно созданы друг для друга – древний голос курая и мелодия его стихов. Чтобы своим теплом согреть эту землю, ее Белую реку, степи и горы, дома и людей.
"И в ясный день, и вечером морозным, Чернее сумрак или зной лютей, Я путь определяю не по звездам, а – как по звездам, по глазам людей", – читает сам поэт.
Он выбрал путь подсвеченный добром. Сам наполненный светом – о таких же светлых писал. А когда спросили: "Разве не было рядом людей других?". Мустай ответил: "Видел только этих. Других не запомнил".
И она тоже об этом – "Радость нашего дома" – повесть о войне, в которой войны почти нет. Есть люди , которых он только и видел – пропитанные добром. История украинской девочки, спасенной солдатом, согретой теплом его семьи в далекой от фронта башкирской деревне, где все казалось чужим: и язык, и люди. Но была любовь.
ЛАЙФ ИЗ ФИЛЬМА плачет бежит к папе
"Здесь на кровати мы с Оксаной играли. Вот сюда она забиралась, когда хлопнули ставни она сильно испугалась", – рассказал актер Арслан Крымчурин.
Здесь свои роли у каждой ставенки и у ворот. Для экранизации одной самых пронзительных его повестей в двух сотнях километрах от Уфы отстроили целую деревушку у реки. Спустя шесть лет после съемок ее улочки и дома все еще помнят рассказанную здесь историю добра.
"Мустай Карим говорил: "Несмотря на все ужасы войны , мечта о добре и гармонии, человечность и сострадание остаются основами человеческого бытия". Вот, мне кажется, об этом и фильм "Сестренка", и книга "Радость нашего дома", да, в общем то, и все творчество Мустая Карима", – пояснил внук поэта, продюсер фильма "Сестренка", Тимербулат Каримов.
Война прошила его жизнь осколком, навсегда оставив рану у самого сердца и обожженный горячим металлом комсомольский билет. Кажется невероятным, но он почти до буквы повторил судьбу героя строк написанных за четыре года до того боя.
"И пуля бойцу восемнадцати лет пробила насквозь комсомольский билет, и грудь молодую пробила", – читал Мустай с трибуны.
"1942 год. Папа получает ранение. Осколок мины прошивает эти документы и комсомольский билет... Папа очень многое предвидел в своей жизни", – призналась дочь автора, Альфия Каримова.
"Почитатели творчества Мустая Карима не сомневаются, что даром предвиденья он обладал. Еще в 1969-м году поэт написал : "И пусть я кораблям сродни, И как они кружу по свету, Я как они, включив огни, Вхожу в свой порт в потоках света". Спустя ровно полвека, лайнер с его именем на борту впервые коснулся воды", – рассказал корреспондент Максим Киселев.
Он сам произведение искусства, совершенное в каждой линии. Таких судов в России не строили 60 лет, а подобного вообще никогда. Огромный теплоход в узкие шлюзовые камеры проскальзывает как шар в бильярдную лузу, оставляя между стеной и бортом считанные сантиметры. Единственный круизный лайнер, которому позволено проходить под разведенными мостами Санкт-Петербурга с пассажирами на борту, чтобы с палуб можно было видеть как в Неве отражаются дворцы, пролеты и его имя в свете огней.
Он каждому что-то оставил. Миру – вечные строки, детям и внукам – мудрость, кораблю – имя, крохотному родовому селу – свое детство.
"Если бы я родился в самых прекрасных краях, в теплых, у синего моря – я бы все равно сбежал оттуда и снова родился в деревне Кляшево Чишминского района", – говорил Мустай Карим.
"Я много видел прелести нездешней, Деревни стран других как книги открывал, Но лучше всех моя, и ближе всех конечно, Кляшево – не просто Родина, не только место силы и вдохновения". Маленькое село, о котором однажды узнал весь мир, когда появилась на свет его главная в жизни повесть "Долгое-долгое детство"", – отметил корреспондент.
Он поселил сюда своих героев, себя и огонь, который каждый день его рождения поднимается над Девичьей горкой у озера Акманай. Он умел видеть как природа расплескивает красоту и людей, которые умеют ее подбирать.
Курай – волшебный дар этой земли. Его цветок на гербе у лучей восходящего солнца, а высохший стебель способен оживать от касания руки. Голос души народа поэты слышали в удивительной музыке курая – мелодии, рожденной воздухом и светом.
"Сам Мустай говорил: "Я живу на светлой стороне". Это значит, что не смотря на трагичные события жизни, в жизни страны, он смотрел на жизнь с добротой… Он оставил вот этот светлый шлейф, светлый след, по которому мы все до сих пор живем на его стороне", – добавил внук поэта Тимербулат Каримов.
"Башкирия, я снова вдалеке от звезд твоих, но не разлучен с ними. Где б ни был, у меня на языке всегда твое единственное имя", – признавался сам Мустай.
Башкирия. Она была его музой и любовью, а он стал одним из ее имен.
"Улица Мустая Карима в самом сердце Уфы – бывшая Социалистическая. Вероятно, легенда, но говорят, что, когда поэта спросили, какой бы из сотен уфимских он хотел подарить свое имя, Мустай ответил – только этой, где встретил любовь всей жизни. Теперь он прописан на ней навсегда", – рассказал Киселев.
Навсегда и в каждом своем мгновении: и маленьким мальчиком с ягненком на руках, и раненным бойцом, и в летящих над страницами рукописей журавлях, под крыльями которых развиваются на ветру бронзовые гривы коней.
Эти вольные лошади созданы только для этих степей. Едва ли не самая древняя порода Земли, над которой они летят почти четыре тысячи лет.
"Чудо цвета осенних полей, без которого не написать полную красок картину этой земли. Башкирский конь, о котором Мустай Карим как то сказал – Божье создание с высокой умной душой", – добавил Максим Киселев.
Она выдержит лютый мороз и выживет в таких снегах, где любой другой и одной зимы не протянет. Ее жеребенок встает на ноги за 7 минут, чтобы светлой каплей влиться в это живое море, которому не нужны ни табунщики, ни конюшня. Одна лишь степь, среди трав и ветров которой только и может рождаться настоящее белое золото Башкирии.
"Издавна славится Башкирия кумысом – целебным напитком восстанавливающим здоровье человека. С новыми силами уедут отсюда люди на заводы , рудники, колхозные поля", – слышится до сих пор голос диктора.
Кумыс – башкирское сокровище. Он и традиция, и история, и жизнь поколений, природный лекарь, востребованный настолько, что сотни больших и крохотных цехов по бутылкам разливают его тоннами в день. И нет деревушки, где не отыскались бы чиляк – липовый бочонок и мутовка. Весь требуемый набор инструментов, чтобы из кобыльего молока и закваски родился главный напиток Башкирии.
На свет он появится спустя сутки почти непрерывных монотонных движений мутовки – то вверх то вниз. В итоге, взбитый до состояния пены, превратится в лекарство несравнимое ни с какой таблеткой.
"Первые российские кумысолечебницы появились именно в этих местах. Башкирским кумысом поправляли здоровье Толстой, Чехов, Мустай Карим, кстати, тоже. Этот напиток считается идеальным лекарством от болезней дыхательных путей", – рассказал корреспондент.
Не способен он был излечить только от ран. И раны, и война остались с поэтом на всю жизнь. Война прошла через его Башкирию эшелонами, забитыми станками и людьми. То было великое переселение и не только промышленных предприятий. В 1941-м Уфа стала островком спасения культуры всей западной части страны. В эвакуацию сюда переехали музеи, вузы, даже академия наук Украинской ССР, а еще театры. Для Киевского оперы и балета уфимская сцена на несколько лет стала домом. Те страшные годы здесь еще и время невероятно взлета театрального искусства, которым поэт и художник не мог не заболеть.
"Он в любом городе, где бы не находился, если у него было время, он заходил в театр, потому что он считал, если в городе есть театр, то это уже город", – призналась дочь поэта Альфия Каримова.
Уникальный дар. Он был одинаково талантлив в прозе, поэзии и драматургии. Его пьесу "В ночь лунного затмения" поставили сотни театров страны, а "Не бросай огонь, Прометей" заслужил Ленинскую премию. Он писал драмы и комедии, умел быть трагичным и смешным. И на все времена точным. Настолько, что изданное еще в 1968 году "Похищение девушки" сегодня легко принимает современную аранжировку.
Он кажется со сцены никогда и не уходил, даже театра кукол, где и сейчас живет в уникальном спектакле масок, для которого декорации вообще не нужны, если хватает его слов.
"Все его творчество пронизано солнечным светом, как бывает же прекрасный солнечный день в июле после четырех часов. А у него вот это состояние такое во всем, что он пишет", – считает художественный руководитель Национального Молодежного театра Мусалим Кульбаев.
"А бывает в природе такая пора, Ветер стихнет, но листья трепещут, Солнце сядет, в полнеба чернеет гора, Но лучи отсеченные блещут", – написал Мустай.
Его книги – энциклопедия Башкирии: ее истории, природы и людей – земли чудес.
Каждый такой ствол – достояние семьи, а зарубка тамга, как сертификат на право собственности. Бортевое дерево – драгоценность. Не всякое становиться домом для привередливой дикой башкирской пчелы. Сбор ее меда – древнее и ремесло, и искусство, требующее мастерства, а еще чаще – сил, чтобы с помощью кожаного ремня "кирам" подняться на 7-8 метров вверх. Селить ниже этих пчел – бесполезное дело.
"Были времена , когда бортевиков защищало целое уголовное право. За разорение борти можно было в тюрьму угодить. Теперь главные враги – куница, лиса да дятел. Их за решетку не посадишь", – пояснил Максим Киселев.
Борти- вырубленные в стволах ульи, отдают мед только раз в году, в сентябре. Вот он, самый редкий и полезный в мире. Янтарем играет на солнце, как и тысячу лет назад.
"Приоткрой мне природа секреты свои, Чтоб потом без меня, как вначале. От меня отсеченные песни мои шелестели, светили, звучали", – писал автор.
Они звучат и без него. Задумчиво или забавно, глубокие или легкие как ветер, но светлые всегда.
"Я все чаще возвращаюсь к стихотворению "Наставление внуку", там есть строка: "Белизну не черни, ведь запомни в твоей это власти"", – сказал внук поэта Темирбулат Каримов.
Он и сам белое не чернил, сердце, израненное войной, оставил мягким, душу светлой, а голос чистым, как звук курая над его землей.
