63-летний владелец USM Holdings Алишер Усманов обещает вернуть статус российского налогового резидента, как только перестанет занимать должность президента Международной федерации фехтования (FIE). Если его не позовут на малую родину — в Узбекистан. Об этом Алишер Усманов рассказал в интервью телеканалу "Россия 24".
- Алишер Бурханович, здравствуйте. Когда мы с вами встречались год назад, вы говорили, что 2016-й будет сложнее, чем 2015 год, и что нам придется жить в новых экономических реалиях. А какими оказались эти реалии?
- Наверное, все эти реалии уже сегодня стали почти нормой для того этапа развития экономики и вообще – общественного развития нашей страны. Они связаны с тем, что политическое влияние на экономические отношения достигло предела в связи с так называемым искусственным противостоянием против нашей страны, и, на мой взгляд, к тем и так огромным проблемам цикличности развития мировой экономики добавились эти факторы. Вот это я имел в виду, и, кстати, как ни странно, наши с вами опасения все-таки подтвердились. 2016 год оказался одним из самых низких в развитии мировой экономики, не считая отдельных всплесков, которые имели место в американской экономике. Все остальное желает быть лучше. Хотя последняя четверть этого года отмечается уже достаточно позитивными тенденциями в развитии экономических отношений.
- Но наша экономика этот год пережила лучше, чем 2015-й. В каких условиях приходится работать бизнесу сегодня в России?
- Вы знаете, она перенесла лучше, потому что делается меньше ошибок, приобретается огромный опыт, мы же уже почти четвертый кризис переживаем за время перехода России на новую экономику, поэтому, естественно, и ЦБ, и правительство нашей страны делают это профессионально. Хотя сказать, что сегодня бизнес был в более легких условиях, нельзя. Есть какая-то часть бизнеса, который связан с мировыми тенденциями, волатильностью цен, и там, где цены пошли наверх, мировой уровень, прежде всего, уголь и майнинговые продукты – да, там было позитива гораздо больше в 2016 году, чем в 2015-м. Это однозначно.
- А надолго ли цены будут наверху?
- Опять – комплекс факторов, который обычно влияет на эти процессы. Сегодня для нашей страны усугубляется политизация влияния на развитие экономики. А это, в свою очередь, приводит к так называемым непредсказуемым последствиям. Потому что отсутствие оборотных средств в экономике – а это связано с санкциями – это обязательно приводит к негативным последствиям, прежде всего для банковской системы, прежде всего для тех предприятий, которые являются капиталоемкими по своей сущности. Они нуждаются в этой финансовой крови для того, чтобы развиваться и жить. И поэтому эти факторы сегодня делают сложным прогноз. Но еще раз повторяю, что мы выдержали, и кризис, если не миновал, то, как минимум, находится на одной из низших точек, а этот период обычно дает и очень много новых возможностей. А когда даются возможности – главное, чтобы и правительство, в рамках своих полномочий и целей, которые оно имеет, и сам бизнес должны улавливать те точки, куда лучше всего сейчас надо инвестировать, куда надо вкладывать больше технологий для того, чтобы увеличивать производительность труда. А самое главное – новые технологии должны развиваться, они должны делать новую экономику. Я считаю, самая основополагающая задача, которая сегодня должна объединять действия государственных структур с бизнесом, поиски точек, приоритетов для инвестиционного развития и расширения налоговой базы, которая обеспечит в будущем и благосостояние нашего общества.
- А вы уловили эти новые возможности, воспользовались ими?
- Стараемся. Раз уж мы еще до конца не ушли из бизнеса, я имею в виду таких людей, как я. Но во всяком случае, те точки, куда мы вложили деньги, на сегодняшний день дают нам надежду полагать, что мы если не точно угадали тренды развития, то, по крайней мере, шли с ними вместе, а где-то даже опережали.
- И где эти точки сегодня, если про российский рынок говорить, например?
- Сегодня идет не индустриальная революция, а именно технологическая революция экономического развития мира. И, естественно, что основные точки роста – это новые технологии, которые дают новую экономическую реальность, в которой будут жить субъекты экономики. Это, прежде всего, абсолютно другие функции мировой банковской системы, и банковского сервиса, и бизнеса в целом, это абсолютная автоматизация и системы управления процессом. Не говоря уже о том, что создаются в принципе, на мой взгляд, абсолютно новые этапы даже уже в таких автоматизированных процессах, которые давно идут революционным шагом в мировой экономике. Например, робототехника. Она завоевывает все больше и больше, начиная от военной индустрии и кончая элементарной необходимой для человечества медициной. Это развитие и будет определяющим для тех, кто считает себя инвестором, кто считает себя бизнесменом. Помимо сервиса, конечно, традиционного вида бизнеса, которым тоже люди зарабатывают деньги.
- А вам, как человеку, не страшно жить в этих новых экономических реалиях, когда даже общение люди заменяют гаджетами?
- Это тоже общение! Потому что когда-то мы заменяли общение встреч разговорами по телефону, например. А сегодня разговор по телефону заменяется обменами всякого рода посланиями, фотографиями и инсталляциями. Это развитие, против которого можно ощущать какое-то непонимание, недоумение, удивление, но его невозможно остановить. Это путь, выбранный поколением, которое хочет жить в этом. Как минимум, сегодняшним молодым людям удобнее, например, обмениваться не словами, а сообщениями. Обмен информацией становится все более и более главным содержанием телекоммуникационного бизнеса. То есть, сегодня голосовая связь уже не является определяющей для доходов мобильных операторов, а наоборот: тот, кто выигрывает в высокотехнологическом обмене информацией между пользователями, тот и будет иметь будущее. Точно так же сам по себе телекоммуникационный бизнес, бизнес мобильных операторов, становится все более связан с тем контентом, который проникает в Интернет. В этом будет будущее самого по себе Интернета. То есть, он будет становиться социальной базой человеческих отношений.
- А в этих условиях за счет чего тогда сотовые операторы в ближайшее время будут генерировать прибыль?
- Очень много опций для развития, потому что мы, например, ищем синергию с социальными сетями, с мессенджерами, и с тем контентом, который существует в принципе: игры, например. Это все хорошо и удобно теперь получать не только через большие айпады или маленькие айпады, но и через телефонные аппараты. И в этом будущее. Быть транзитером сервиса до потребителя – на мой взгляд, будущее мобильного оператора.
- Если подводить итоги года, то какие компании вашей группы были наиболее прибыльными?
- Они все сопоставимы, и их не так много. Но все-таки восстановление цены на железную руду дало достаточно приличный доход для горно-обогатительных комбинатов нашей группы, хорошо закончил "Мегафон", растет выручка наших интернет-ресурсов. Мы, во всяком случае, я думаю, провели год с успехом. Учитывая, что покупались все эти активы на пике рыночного развития этих компаний, на пике стоимости этих компаний, то могло показаться, что мы выбрали неправильный момент. Но так как тот кризис, который сегодня находится в глубокой степени развития в экономике России, не предполагал каких-либо предсказуемых последствий, поэтому мы не отчаиваемся, банковская система Российской Федерации выдержала этот удар, мы планомерно, спокойно снижаем нашу долговую нагрузку, которую мы приобрели в результате этих всех поглощений, покупок наших активов. Например, интернет-активы в нашей группе уже ничего не должны. Они на нуле долга. Мобильные операторы имеют нормальные показатели, даже ниже, чем в принципе по отрасли. Есть какие-то вопросы в "Металлоинвесте", но мы, я думаю, в 2017 году подведем соотношение долга к EBITDA тоже к общепринятым.
- Вы говорили про рост цен на руду. а надолго ли этот тренд?
- Фактор китайской экономики становится определяющим. Китайский потребитель потребляет огромное количество железной руды. Так сложилось, что мы никак не можем до конца понять: с одной стороны все-таки на руду влияет инфраструктура, на которую затрачивается много железа и стали, а это значит – китайская линия развития общества, которая сегодня есть, а они хотят продолжать развитие инфраструктуры, и при этом делать все выше и выше потребление населения. То есть, это две тенденции, которые должны обеспечивать не падение промпроизводства, а его рост. А значит, если крупный, крупнейший потребитель будет продолжать оставаться им, и не будет понижать свои запросы, мы считаем, что оснований для глубокого пессимизма у нас нет.
Я думаю, что волатильность будет в тех же самых рамках, в которых она была последние года два. 50% вниз, 50% вверх. И зависеть это будет в том числе и от цен на нефть, например. Потому что когда на нефть мировой картель делает ограничение добычи, тут же повышается цена, значит, появляется больше так называемых нефтяных вложений, которые опять же тоже повышают и спрос на сталь тоже.
Все усугубляет политическая составляющая, которая стала негативно влиять, например, даже на Европу. В США, имея в виду объявленная как минимум рефляционная экономическая модель развития новым президентом тоже будет позитивно влиять на мировую экономику. Потому что инвестиции прежде всего хотят вкладывать в инфраструктуру и в технологии. Поэтому я думаю, что рост цен тех или иных товаров, которые составляют основу производства, он продолжится. Не такими быстрыми темпами, как, например, было бы хорошо для нас в железной руде или в цветных металлах, а также другим производителям цветных металлов, но он продолжится. У меня такое острожное ожидание.
- Есть еще одно ожидание: что факторами роста российской экономики станет не отмена санкций, не рост сырьевых цен, а структурные реформы. Какие из них, на ваш взгляд, сегодня наиболее необходимы?
- Структурные реформы у нас уже 25 лет идут. И в то же самое время мы все время говорим: нам нужны структурные реформы, нам нужны структурные реформы. Президент Путин уже 15 лет осуществляет структурную реформу нашей экономики в лучших монетаристских теоретических обоснованиях. И они имеют огромный успех. Другой вопрос, что перевод нашей экономики на рельсы, которые будут отвечать полностью рыночным принципам. На мой взгляд, самое главное для правительства теперь — поймать ту точку, где развитие государственного сектора в экономике не стало бы тормозом для развития самой экономики.
Мы не можем, как бизнесмены, пожаловаться, что власть не слышит нас. Она слышит нас, но не всегда верит нам, я думаю. Придет время, и будут больше доверять бизнесменам, тем людям, которые сумели сделать себя сами. Сегодня, я думаю, есть повод для того, чтобы находить те точки, где хорошо бы вместе государству и бизнесу вложиться. Вот, например, новые технологии. Государство это делает, потому что оно вынуждено обязательно развивать новые технологии в защите и суверенитета, и безопасности, но иногда бывает, что это входит в противоречие с рыночными принципами. Здесь на этом стыке надо точно понимать до какого уровня нужно идти в одну сторону интереса, то есть, в государственную, до какого – в сторону обратную, высвобождать экономику в интересах частного бизнеса. Это достаточно сложный процесс, но он, вообще, вечен. И я думаю, что сейчас есть как раз надежда на это. И благодаря санкциям тоже, в том числе. Не было бы счастья – несчастье помогает, во всем плохом можно всегда найти хорошее. И мне кажется, что, например, в сельском хозяйстве же это удается. Но туда государство дает наибольшее количество субсидий. То есть там, где они поддерживаются, есть эффективность. А вот кое в чем, видимо, этого не хватает. Надо выяснить, где не хватает, выработать приоритеты экономического развития нашей страны – это самое главное. И я думаю, что в ближайшее время они будут найдены.
- Вы говорили про Китай. А вы сохраняете свои инвестиции в этот регион, или сейчас время продавать китайские активы?
- Статичность – она прекрасна только в скульптуре. А в бизнесе динамизм – это залог твоей прибыли. Частично продаем, вот и из Alibaba. Когда-то мы сделали bye bye Facebook (запрещена в РФ), сейчас мы сделали bye bye Alibaba. Но у нас много китайских активов, и в том самом технологическом фонде, который мы организовали, сейчас сохраняется позиция по jd.com, Xiaomi, и еще две-три китайским компаниям. И мы очень дорожим этими инвестициями и будем ждать теперь развития следующего этапа тех компаний, которые только-только подходят к IPO.
- А на какие регионы вы еще смотрите? Вы в прошлый раз говорили про Индию еще?
- В Индии мы тоже имеем несколько позиций. Это индийский Uber и еще одна очень высокотехнологическая компания индийская. А еще, как всегда, США. В компании технологического сектора этой страны мы вкладывали, вкладываем и будем вкладывать. Сейчас мы вложили деньги, и, теперь об этом уже можно говорить, получили практически самый крупный пакет в компании, которая – я вам даже в прошлом году о ней начинал рассказывать – занимается созданием глаз для автономного вождения, то есть лидаров. Уже прошел сейчас первый этап, и сегодня уже проходит этап становления этой компании, подготовки ее для использования в автомобильной промышленности на самом высшем уровне. Мы сделали с этой компанией СП, вместе с крупнейшим поставщиком всех датчиков для автомобильной индустрии. И готовимся, так сказать, к тому, чтобы следующий этап доказал, что этот старт-ап заслуживает внимания производителей. Вот тогда уже мы еще раз с вами встретимся под Новый год, может быть, следующий, а может, через два, и будем говорить об итогах и этой инвестиции.
- А компании Apple вы уже тоже сказали bye bye?
- Нет, не совсем. Чуть-чуть есть. Но вы понимаете в чем дело, я еще раз говорю, что можно всегда продать. А потом, например, ты купил за единицу затраты, а продал за 10 единиц, которых ты потратил. А потом ты ее купил снова, но за 4. И мультипликация такого рода прибыли – это тоже приятно.
- Но на акциях компании Apple вам уже удалось заработать?
- Очень хорошо заработали. Мы подняли очень краткосрочную инвестицию, и она дала хорошую прибыль, кратно превышающую банковский кредит.
- А если говорить про российский рынок, вы называли акции "Норильского никеля" также привлекательными.
- Я и сейчас так думаю, но, например, наша позиция по отношению к "Норильскому никелю" после того, как знаменитое, великое трио первопроходцев нашего бизнеса – создателей многих знаменитых компаний и схем по созданию этих компаний во главе с Владимиром Потаниным, Олегом Дерипаской, а теперь уже примкнувшим к ним Романом Аркадьевичем Абрамовичем, явно нашло гармонию в своем союзе и будет руководить этой компанией. Значит, нам остается одно: выгодно продавать, иногда снова покупать, чтобы потом еще выгоднее продать, так как мы теперь сможем привлечь, только когда мы вдруг станем ценными для создания когда-нибудь национального чемпиона в горно-металлургическом секторе, например, где без железной руды ничего не бывает. Подождем опять своего часа. Возможно, они нас позовут когда-нибудь. Тем более, у нас сейчас есть и медные ресурсы, такие, как наше месторождение Удокан, которое мы в соответствие с лицензией четко развиваем. Сейчас уже нашли достаточно серьезных партнеров для того, чтобы совместно его развивать. Мы, я думаю, будем привлекательны не для того, чтобы продаваться, а для того, чтобы сотрудничать, кооперироваться с такими даже гигантами, возглавляемыми такими великими бизнесменами.
- То есть, еще не похоронили эту идею создания национального гиганта?
- Я считаю, что нельзя хоронить то, что все равно родится. Есть же нефтяной гигант. Есть газовый гигант. Но пока еще с государственным пакетом. Есть банковский гигант. А в горно-металлургическом – все сплитировано. И поэтому мы все уязвимы от тех или иных так называемых волатильных цунами, которые происходят на отдельных рынках. Не бывает так, чтобы одновременно падали цены на все сразу. Бывает на все сразу, но где-то очень сильно, где-то – не очень сильно. И умные люди, они объединяются против таких рисков. Я думаю, что когда-нибудь и мы объединимся. Все еще впереди.
- Следуя вашей логике, и сотовые операторы тоже должны объединяться.
- Здесь консолидация должна иметь какие-то границы, потому что если совсем все объединятся, то конкуренции не будет. Тогда с кем конкурировать – сами с собой и с зеркалом? Это уже стагнация, скорее. Какой-то период – хорошо, а потом ты перестаешь замечать, что ты стареешь, и нравишься себе. Все у тебя хорошо.
- И где вы можете объединиться, если говорить про сотовый рынок?
- А я не вижу сейчас даже смысла объединяться. Надо наоборот, скорее всего.
- Может быть, совместно вышки ставить?
- В каких-то сегментах рынка – да, конечно. Просто есть три крупных игрока, один из которых крупнеет на глазах. Я думаю, что какая-то конфигурация в этой четверке будет. По объемам рынка все надо считать. Если объем рынка позволяет иметь шесть операторов, а потом функции оператора будут меняться. Вот мы, например, предвидим это в союзе с интернет-ресурсами. Кто-то, наверное, по-другому видит.
Тема объединения инфраструктуры для операторов одной страны, а впоследствии, может быть, вообще одного региона, в который входит несколько стран, это имеет право на жизнь. Я думаю, что в этом тоже будет смысл для обсуждения и решений даже. Но мы сегодня изучаем этот вопрос.
- Вы говорили про Удокан, а откуда будет финансирование?
- Как всегда, надо делать свое финансирование, а потом привлекать банки к этому. Потому что наш опыт показывает, что на первом этапе очень долгие процедуры получения государственных даже средств. Первый раз в жизни мы решили попробовать это сделать, и даже при наличии всех решений все равно получается очень долго. Поэтому, наверное, снова будем делать своими силами и силами партнеров. Доведем до уровня, когда можно делать так называемое банковское финансирование на проектной основе. Это наш план на ближайшие два года.
- И кто из партнеров сколько готов дать?
- Мы пока связаны конфиденциальностью, но это хорошая компания, профессионалы в меди, и мы с ними готовы работать.
- То есть, это российская компания?
- Да, российская тоже.
- А помимо российских есть еще какие-то зарубежные инвесторы?
- Есть и иностранные, которые хотят с нами работать из числа грандов майнингового рынка. Как можно быть не интересным, если это один из крупнейших в мире проектов по добыче меди, да еще с такими резервами.
- Журнал Forbes назвал вас в числе самых влиятельных людей в мире, В этот список входит только один россиянин – это наш президент Владимир Путин, он возглавляет этот рейтинг. А как вы считаете, почему вас туда включили, в чем вы видите свое влияние?
- Тешу себя надеждой, что это была не провокация. А во-вторых, мое влияние – у меня нет никакого влияния. Влияние есть у президента нашей страны, да – он влияет на историю, и исторический процесс развития нашей страны путем того, как он руководит государством, как он руководит нашим обществом, и какие основы он закладывает для этого развития. У меня, в лучшем случае, что касается меня и моей влиятельности, наверное, есть одно место, где я влиятелен: это только в спорте, в моей федерации. Я президент, и у меня есть влияние в Международной федерации фехтования. Во всем остальном – я сам не понимаю, как говорится, как я туда попал. Хотя и приятно, не скрою. Это такие вещи, знаете, что-то сделано, видимо, что привлекло внимание, какая-то акция была удачно сделана, сделка.
Тешу себя надеждой, что сделки, которыми мы занимались, они носили так называемый world white характер, и касались революционных компаний, которые, на мой взгляд, изменили мир, например, Facebook. И были другие сделки, которые тоже, наверное, привлекали внимание. Там бизнесменов достаточно много и гораздо более крупных, чем ваш скромный слуга. Поэтому для меня это очень приятная неожиданность, которая ни к чему меня не обязывает. Но в то же время я, естественно, к этому отношусь с реалистичной оценкой, что моя влиятельность должна соответствовать моей совести. И если ты делаешь все по совести, то рано или поздно твое влияние среди людей будет заслуживать только одно уважение и признание. Это главное содержание жизни, на мой взгляд.
- Но, может быть, потому что вас в мире считают успешным инвестором, а вы сами себя в первую очередь кем считаете, ощущаете — филантропом, бизнесменом или спортивным деятелем?
- Дамским угодником! Это, прежде всего.
- А во вторую?
- А во вторую юристом могу себя назвать. Потому что я действительно учился у блестящих, блестящих учителей, которые меня учили юриспруденции. В этом смысле профессионально я себя ощущаю юристом. А что касается того занятия, которым пришлось заняться, чтобы достичь тех целей, которые когда-то я ставил перед собой, то, на мой взгляд, все-таки, да, действительно – я инвестор. Это мне интереснее всего. Операционный менеджмент – он тоже очень интересный, стезя для бизнесмена, потому что ты ощущаешь ежедневную энергию. Но я это для себя уже не вижу, как занятие. Филантроп я, отлично. Когда ты делаешь людям добро, и они вдруг удивляются, что это произошло. Это тоже доставляет тебе как минимум удовольствие. Ты себе прежде всего делаешь удовольствие.
- Вас не раз признавали самым богатым бизнесменом в России, и в связи с этим было много дискуссий, когда возникли статьи о том, что вы сменили налоговое резидентство.
- Налоговое резидентство, если я когда-нибудь российское сменю, то только на одно — на узбекское. Но так как для этого нет оснований, я сегодня – налоговый резидент России, находящийся в международной командировке в связи с тем, что я нахожусь меньше полугода на территории России, я не являюсь на сегодняшний день налоговым резидентом России. Все остальное – чушь, чепуха и неправда. Я сегодня нахожусь там, где зарегистрировано бюро нашей федерации и офис нашей федерации. Это, кстати, и не Швейцария, а еще более красивое место, не буду говорить какое. И поэтому я там вынужден жить и прописаться. Поэтому на тот период, пока я избран президентом федерации, я должен быть там. Вот и все. Все остальное – это домыслы. И наша, моя личная, я не говорю наша корпоративная благотворительная деятельность и спонсорство, моя личная благотворительность кратно превышает те налоговые платежи, которые я делал. Поэтому в этом смысле я спокоен. Совесть у меня чиста. Особенно перед моей родиной. Это самое главное, чтобы ты чувствовал себя тем, кем ты есть на самом деле. Я – гражданин России. И естественно, как только закончится мой период избрания на этот пост президента спортивной федерации, я, естественно, вернусь в налоговое резидентство России, если не позовут на мою малую родину.
- Если говорить про вашу малую родину, то недавно прошли выборы президента Узбекистана. Как это может отразиться на экономическом и политическом развитии страны?
- Думаю, очень позитивно. Потому что страна 25 лет развивалась по пути независимости, весь этот путь ее возглавлял первый президент Узбекистана. Сейчас избран человек с огромным управленческим, огромным государственным опытом. На мой взгляд, ему по плечу решение любых задач. Я неоднократно говорил, что я горжусь тем, что я узбек. Я горжусь тем, что это моя родная земля. Все, чем я могу быть полезен для Узбекистана, для руководства Узбекистана, я готов сделать. Всегда и в любую минуту. Я желаю огромных успехов Узбекистану, его народу и его президенту.
- А вы сами не планируете наращивать инвестиции в эту страну?
- Хорошо там, куда тебя пригласили. Я, в отличие от других инвесторов, всегда иду туда, куда меня зовут. До этого я могу только помогать тем, чем меня просят. Конечно, планирую. Конечно, хочу. Как минимум, хочу открыть там фонд благотворительный, для того чтобы там делать те проекты, которые я делаю в Москве. Вот и все. Это обязательно я постараюсь сделать. Буду просить на это разрешения.
- А в экономику не планируете инвестировать?
- А в экономику – это уже отдельный разговор, отдельные, так сказать, дела, отдельные расчеты. Я всегда готов.
- Вы – единственный россиянин, который возглавляет Международную федерацию фехтования. Также у вас есть футбольный клуб, вы интересуетесь этим видом спорта. Антидопинговая кампания против России – какие угрозы она несет в себе? Может ли это как-то повлиять на проведение чемпионата мира по футболу 2018 года?
- Как говорил один еврей, его недавно перефразировал великий режиссер Кончаловский – всё относительно. Вы знаете, угрозу несет допинг спорту. Вот это точно. И поэтому тот скандал, который разразился в мировом спорте, я подчеркиваю, и где, к сожалению, большая часть этого скандала перенесена, в том числе, и по политическим мотивам, на Россию – она несет угрозу для российского спорта. Но в случае, если мы выберем правильные решения для преодоления тех проблем, которые уже налицо, и об этом уже говорят все – и президент это сказал, и министр спорта, и в Олимпийском комитете это признают, что проблема есть, — ее надо решать. Виновные должны быть строго наказаны, они должны быть признаны виновными – не только международными федерациями. Но я считаю, что одновременно нельзя снимать ответственности с тех людей, которые сначала сами все это создавали, мало того, создавали, еще и подстрекали, вводили в заблуждение многих спортсменов, многих руководителей федераций, а сегодня они – обличители. Раскаяние и активная помощь следствию, она, может, сокращает или уменьшает наказание, но она не освобождает от вины.
Поэтому те люди, на основе информации которых сделаны эти доклады, они должны одновременно с разоблачениями признавать и свою вину. Но в то же самое время, мне кажется, и нам надо, защищая чистых спортсменов, и именно во имя чистых спортсменов, безжалостно освобождаться от всех тех, кто был втянут в эту историю, кто вообще в ней участвовал. Я не занимаюсь расследованиями. Но как минимум на уровне нашей федерации фехтования мы никакой толерантности к допингу не допустим. Но в то же самое время, я это даже заявил президенту Международного Олимпийского комитета, что мы не дадим огульно, без конкретных доказательств обвинять российских спортсменов. Это моя персональная позиция, это моя гражданская позиция, и я ее буду придерживаться.
- В завершение – что вы ждете от 2017 года? Какие-то трансформации в экономике мировой, российской?
- "Аврора" не стрельнет, 100-летие октябрьских событий будет отмечено в обстановке единения и консолидации нашего общества. И я желаю бизнесу России обязательно еще более окрепнуть, еще быстрее развиваться и обязательно найти те точки приоритетов, которые будут совместимы с теми приоритетами, которые ищет и государство. Тогда нас ждет огромный успех. Это самое главное, на мой взгляд, сегодня. В том развитии, где мы сейчас находимся, экономическом.
